Весенняя лихорадка - Джон О'Хара

— Тогда мартини, — согласилась Эмили.

— Расскажи миссис Лиггетт, как рассказывал мне о том, как взбалтывать мартини, — попросила Нэнси.

— А, да, — оживился Фарли. — Знаете, что, наверное, как и все остальные, я считал, что мартини нужно размешивать, а не взбалтывать?

— Да, я всегда это слышала, — сказала Эмили.

— Так вот, в прошлом году в Лондоне я разговаривал с английским барменом, и бармен сказал, что такой способ никуда не годится. Американский, сказал он.

— Презрительно, — заметила Нэнси.

— Очень презрительно, — уточнил Пол.

— Могу себе представить, — сказала Эмили.

— Нас всегда учили, что если взбалтывать мартини, то испортишь коктейль. И я старался не портить его, пока этот английский бармен не поведал верный способ, или его собственный способ, и, должен сказать, это звучало правдоподобно. Он сказал, что коктейль нужно взбалтывать очень сильно, быстро, несколько раз энергично встряхнуть вверх-вниз, чтобы джин и вермут образовали нужную пенистую смесь. Сказал, что американцы портят мартини, особенно в эти мрачные времена — я имею в виду сухой закон, а не депрессию. Мы склонны выпивать коктейль в два глотка, для результата, а когда встряхиваешь его, разные ингредиенты смешиваются лучше и получается пенистый напиток — не особенно пенистый, но все же, — который можно потягивать почти как шампанское.

— О, я ни разу об этом не слышала, — сказала Эмили. — Действительно, то, что вы говорите, звучит правдоподобно.

— Видите ли, наши размешанные коктейли приторные и очень крепкие. Два размешанных мартини действуют гораздо сильнее, чем два взболтанных. Размешанные коктейли — это почти чистые джин и вермут. Так что мы последовали совету того бармена, и, должен сказать, по-моему, он прав.

— Тогда давайте сделаем коктейль таким образом. Я принесу другой шейкер. У этого только приспособление для размешивания наверху.

— Нет, нет, если для этого нужно…

— Пустяки, — ответила Эмили. — Я хочу попробовать приготовленный по-вашему.

Она вышла в столовую и вернулась с шейкером.

— Я обратила внимание, что у вас тоже новые шейкеры, — заметила Нэнси. — Знаете, у нас более новые шейкеры и все прочее, чем у двоюродной сестры Пола. Пять лет назад она вышла замуж, и на свадьбу им подарили в общей сложности двадцать два шейкера. Всевозможных. И они явно выглядят устарелыми по сравнению с нашими. У нас все новые, выпущенные в последние два года.

— Когда мы с Уэстоном вступали в брак, никому бы в голову не пришло дарить шейкеры.

— Мы не получили ни одного, — сказала Нэнси.

— Ну, все, — заявил Пол. — Надеюсь, миссис Лиггетт, после моего расхваливания он вам понравится.

Она пригубила свой коктейль.

— О да, конечно. Даже я сразу же почувствовала разницу.

— Этот гораздо лучше, правда? — спросила Нэнси.

— Да. Уэстону он тоже понравится, я знаю. Его любимый напиток — виски с содовой. Он почти не пьет коктейли, потому что они слишком сладкие. Это должно решить для него проблему коктейлей. Кстати об Уэстоне, думаю, подождем еще пять минут и, если он не появится, начнем без него. Обычно он очень пунктуален в том, что касается ужина, и наверняка очень старался приехать вовремя, так как знал, что здесь будете вы. Я терпеть не могу опаздывать в театр, поэтому дадим ему еще пять минут. Я очень рада, что вы не видели «Завтра и завтра». Герберт Маршалл такой обаятельный, вы не находите, миссис Фарли?

— Один из самых обаятельных мужчин, которых я знаю. Собственно, я не знаю его. Я не знакома с ним.

— Не представляю, как он ходит с протезом, — сказал Пол.

— Я даже не могу понять, какой ноги у него нет, хотя всякий раз присматриваюсь, — сказала Нэнси.

— Он потерял ее на войне, так ведь? — спросила Эмили.

— Как будто бы, — ответила Нэнси.

— Да. Он был в британской армии.

— А не в австрийской, дорогой? — уточнила Нэнси.

Все вежливо посмеялись.

— Собственно говоря, в австрийской, — сказал Пол. — Он был шпионом.

— Нет-нет. Он не был шпионом, — сказала Нэнси. — К тому же это не оригинально. Кто первый это сказал? Ты прочел об этом в «Нью-Йоркере».

— О чем именно? — спросила Эмили.

— О, вы, должно быть, это читали. По-моему, это было в колонке «Городская молва». Джордж С. Кауфман, знаете, он написал «Раз в жизни» и сотню других пьес.

— Да, знаю, — кивнула Эмили.

— Так вот, он и несколько индейцев-литераторов как-то проводили вечер вместе, среди них был незнакомец, который хвастался своими предками, в конце концов Кауфман, а он еврей, громко сказал: «У меня был предок-крестоносец». Незнакомец недоверчиво взглянул на него, и Кауфман продолжал: «Да, его звали сэр Реджинальд Кауфман. Он был шпионом».

— Все так, только звали его сэр Родерик Кауфман, — сказала Нэнси.

Эмили засмеялась. Через минуту она повела бы гостей ужинать, но тут раздался звонок в дверь, потом она распахнулась, и вошел Лиггетт, его поддерживали лифтер и швейцар, Эмили первым делом заметила, что последний пытался снять фуражку.

— О Боже! — воскликнула Эмили.

— Господи, — произнес Пол.

Нэнси шумно втянула воздух сквозь зубы.

— Дорогой, что случилось? — спросила Эмили, подходя к мужу.

— Я возьму его под руку, — сказал Пол швейцару.

— Пожалуйста, дайте мне идти самому, — сказал Лиггетт и вырвался у помощников. — Мне очень жаль, миссис Фарли, но вам придется меня извинить.

— Ну, разумеется, — сказала Нэнси.

— Я могу помочь тебе, старина? — спросил Пол.

— Нет, спасибо, — ответил Лиггетт. — Эмили… ты… думаю, миссис Фарли, мистер Фарли…

— Давай отведу тебя в твою комнату, — сказал Фарли. — Миссис Лиггетт, думаю, это следует сделать мне.

— Не нужно, Фарли, — сказал Лиггетт. — Спасибо, конечно, но все-таки не нужно. Эмили, я извиняюсь перед тобой в присутствии Фарли.

— О, я уверена, они понимают, — сказала Эмили. — Миссис Фарли, мистер Фарли, вы извините нас?

— Конечно, — сказал Фарли. — Помочь чем-нибудь?

— Нет, спасибо. Я сама. Извините.

— Пойдем, дорогой, — сказала Нэнси. — Миссис Лиггетт, мы поможем чем угодно. Пожалуйста, звоните нам.

— Спасибо вам обоим, — сказала Эмили.

Фарли вышли. Нэнси не могла дождаться, когда они сядут в такси, где только Пол мог видеть, что она плачет.

— О, какая ужасная история. Какое отвратительное зрелище. — Она обняла Пола и продолжала плакать. — Бедная, несчастная женщина. Надо же такому случиться с ней. Уф-ф. Гнусная скотина. Понятно, понятно, почему у нее такие печальные глаза.