История Израиля. От истоков сионистского движения до интифады начала XXI века - Анита Шапира

также входившие в религиозный лагерь. Однако националистическая идеология не одобряла такие организации, которые рассматривались как представляющие интересы отдельных общин, а не общее дело сионизма. На протяжении многих лет клеймо этнических организаций препятствовало созданию этнических партий. Правоцентристский блок был разделен на две опоры власти: муниципальные власти во главе с муниципалитетом Тель-Авива и Союз фермеров, представляющий фермеров из старых мошавов. У светских правых была либеральная философия и сионистский подход, но они не имели последовательного мировоззрения, организационной структуры или решительного руководства. Союз фермеров страдал от конфликта интересов между фермерами из процветающих плантаций мошавов и фермерами из более бедных мошавов Галилеи. В то же время полемика вокруг борьбы за еврейский труд отдаляла фермеров от либерального центра и интеллигенции, которая была склонна соглашаться с позицией рабочих. Следовательно, было мало шансов, что появится какое-либо политическое образование, чтобы представлять центристов, имеющих значительное демографическое и экономическое значение.

Начиная с 1919 года развивался медленный процесс, приведший к консолидации рабочих и завершившийся основанием партии Mapai в 1930 году. Первым этапом этого процесса было объединение в 1919 году большинства членов партии Poalei Zion периода Второй алии с теми, кто был известен как «беспартийные» рабочие, в основном представлявшие профсоюзы сельскохозяйственных рабочих, основанные в тот же период. Инициаторами и лидерами Ahdut Haʻavoda (сионистско-социалистического профсоюза) были Давид Бен-Гурион, лидер Poalei Zion, который во время войны был в изгнании в Соединенных Штатах, и Берл Кацнельсон, лидер беспартийных. Союз был провозглашен под знаменем всеобщего единства рабочего лагеря, но так и не был создан, потому что партия Hapoʻel Hatzaʻir отказалась самораспуститься и присоединиться к новому политическому образованию.

Основным мотивом этого объединения было желание встретить новую волну иммиграции сплоченной системой, способной принять новоприбывших. В стране иммигрантов каждая новая волна иммигрантов представляла собой вызов. Предшествующая волна уже сформировала модели и нормы поведения и стремилась создать условия, чтобы новая волна влилась, а не разрушила все. Эта динамика проявилась уже накануне Третьей алии, и Ahdut Haʻavoda должна была познакомить иммигрантов Третьей алии с социальной и поселенческой доктриной Второй алии и убедиться, что новоприбывшие ее приняли. По мере того как эти иммигранты принимали идеологию Второй алии, от них также ожидалось, что они окажут политическую поддержку новой партии, тем самым увеличив ее влияние в ишуве. По этой же причине Hapoʻel Hatzaʻir отказалась расформироваться: распространился слух, что ячейки Tzeʻirei Zion (сионистская популистская молодежная организация), уже созданные в Европе, скоро в большом количестве приедут в Палестину и присоединятся к ней, тем самым увеличив мощь Hapoʻel Hatzaʻir.

Однако люди Третьей алии, принятые двумя партиями, конкурирующими за их поддержку, предпочли создать свои собственные общественные организации, такие как Gedud Haʻavoda и Hashomer Hatzaʻir. Таким образом, неудивительно, что организации Третьей алии составили движущую силу в формировании совместной организации, которая будет в дальнейшем представлять все рабочие партии и способствовать абсорбции иммигрантов и созданию трудовых поселений. В декабре 1920 года была основана Всеобщая федерация еврейских рабочих Земли Израиля (известная как Histadrut), у которой было два основных подразделения: строительный отдел, предназначенный для обустройства страны посредством поселений, кооперативов и подрядов, и профсоюзный отдел, представляющий работников перед работодателями.

Строительный отдел, такой единственный среди рабочих организаций во всем мире, отражал его предполагаемую центральную роль в реализации сионизма. Профсоюзный отдел был похож на остальные в других странах, но имел дополнительные функции, проистекающие из особой ситуации в Палестине. В стране, где не было механизмов для абсорбции новых иммигрантов, не было родственников, которые помогли бы им в начальный период, Histadrut сыграла ведущую роль в оказании помощи в обустройстве новоприбывшим. Членство в Histadrut предоставило новым иммигрантам доступ к бирже занятости Histadrut, которая делила рабочие места между старожилами и новичками. Ее члены получали медицинскую помощь из больничной кассы Histadrut. Рабочие кухни в крупных городах обеспечивали одиноких молодых людей, оставшихся без дома и семьи, недорогой готовой пищей. В культурных центрах Histadrut работники могли почитать газету или книгу и пообщаться с другими молодыми людьми – спасение от одиночества, особенно для тех, кто иммигрировал самостоятельно и не был частью организованной группы. Поселение считалось привилегией, и в Histadrut следили за тем, чтобы ни одна группа первопроходцев не переступила черту. Это давало надежду на будущее. В городах были построены не только жилые дома для рабочих, но даже школы и учреждения культуры. Отношения между Histadrut и ее членами основывались на подчинении ее членов системе и политической поддержке, которую они оказывали ей взамен, принятии ее ценностей.

В отличие от правых и центристов, лишенных какого-либо ясного политического самосознания, левые консолидировались вокруг идеологии, использующей социалистические образы. Философ и библеист Иехезкель Кауфман утверждал, что еврейско-палестинские левые отличаются от европейских. Несмотря на то что сыпал социалистическими лозунгами, он действовал как первопроходец в строительстве страны, то есть выполнял национальную миссию. Рабочие создали еврейский рабочий класс, жизненно важную основу для построения прочного еврейского общества. Для этого они принимали новых иммигрантов, хотя последние соперничали со старожилами; они боролись за еврейский труд, чтобы обеспечить минимальные условия, необходимые еврейскому рабочему для интеграции в страну, и создавали поселения в местах, куда частный капитал отказывался вкладывать средства. Таким образом, организация рабочих была жизненно важна для поглощения иммигрантов и расширения еврейского влияния в стране. Рабочее движение, писал Кауфман, «в своей войне за достойные условия труда, в своей войне за еврейский труд, а также – в своих забастовках выполняет национальную миссию благодаря своей организации, своему стремлению к общинным формам поселения, несмотря на всю дикость, царящую здесь»[99].

Однако использование рабочим движением социалистических символов привело к усилению напряженности в отношениях между левыми и правыми в Палестине, что Кауфман назвал «психологической классовой войной». Histadrut использовала эти символы и столкновения между левыми и правыми для консолидации своих приверженцев и способствовала формированию широкой идеологической и социальной солидарности. В период, когда у ишува не было законного механизма для вербовки членов, энтузиазм, политическая лояльность и отождествление с движением стали наиболее важными инструментами мобилизации. В Histadrut знали, как превратить экономическую и социальную зависимость своих членов в первоклассный инструмент вербовки для решения как сионистских, так и других политических задач. Городские рабочие обеспечивали массы, принимавшие участие в политических митингах и других мероприятиях, требовавших нерегулярного участия, в то время как члены кибуцев предлагали неистощимый запас активистов, готовых записаться для выполнения долгосрочных заданий. Из кибуцев вышли эмиссары движения Hechalutz в диаспоре, активисты Haganah, добровольцы для проведения нелегальных иммиграционных акций и т. д.

В 1925 году на политической арене появилась новая партия