Боги нефрита и тени - Сильвия Морено-Гарсиа

Колдун подбросил пепла в стену, и она засияла фиолетово-красным.

– Наслаждайся пребыванием в моем доме, – сказал он и вышел вместе с одним из мужчин. Второй остался охранять их.

Кассиопея и Хун-Каме сидели молча. Страж уселся на стул, некоторое время смотрел на них, потом закрыл глаза.

– Как мы отсюда выберемся? – прошептала Кассиопея.

– Думаю, придется приложить усилия.

– Это шутка?

– Наверное.

– Не очень хорошая, скажу тебе.

– У меня было мало практики.

Она улыбнулась, и он улыбнулся в ответ. Затем отвернулся от Кассиопеи и посмотрел на стену.

– Заклятие достаточно крепкое, но кое-что можно сделать. Нам нужно, чтобы страж подошел как можно ближе. Ты сможешь поднять переполох?

– Переполох?

– Видишь, он закрыл глаза. Он устал, как и Уай Чиво, – магия имеет свою цену. В моих силах создать иллюзию, будто я исчез. А ты должна закричать. Кричи, что я сбежал, и он подойдет.

– И все?

– С остальным я сам справлюсь.

Кассиопея кивнула. Хун-Каме встал и медленно поднял руки. С пола поднялась чернильная тьма и окутала его. Потом тьма рассеялась, и Хун-Каме исчез. Страж по-прежнему сидел с закрытыми глазами и потому ничего не видел. Девушка сделала глубокий вдох и закричала:

– Он исчез! Оставил меня, ушел!

Мужчина тут же вскочил и вытащил нож.

– Он сбежал, сбежал! – продолжала кричать Кассиопея, прижимая руки к лицу. – А как же я? Пожалуйста, сделайте что-нибудь.

Казалось, мужчина был готов ринуться за подмогой, но его остановили слова:

– Посмотрите! Он оставил бриллиант! – Девушка показала пальцем перед собой. – Неужели это всё за все мои услуги ему?

Мужчина подошел к полупрозрачной стене, чтобы взглянуть на драгоценность, из стены высунулась рука и затащила его в круг. Хун-Каме снова стал видимым. Он грубо протащил мужчину прямо по линии защиты, шепча какие-то слова. Стена на глазах стала уменьшаться, и наконец фиолетовое пламя потухло.

Первое, что сделала Кассиопея, – быстро наклонилась и прижала руку к шее мужчины, изрядно пострадавшего от огня. Она испытала облегчение, нащупав пульс.

– Жив, – сказала она.

– И что это меняет? – пожал плечами Хун-Каме, поправляя лацканы пиджака. – Он обычный человек, научившийся приемам магии. Фокусник.

– Я тоже обычная девушка, – возмутилась Кассиопея. – Люди не сорняки, чтобы не думать о них.

– Наверное, ты забываешь, кто я.

– Ты – бог, но я думала, в тебе достаточно благородства. Или я ошибаюсь? Сделай что-нибудь, если можешь, потому что убивать его неблагородно.

Хун-Каме нехотя поднял руку над мужчиной, и раны стали затягиваться.

– Ты великодушна. Ради тебя и я буду великодушен.

В это мгновение Кассиопея заметила, что рука Хун-Каме, которой он затащил стражника в круг, сильно покраснела и покрылась волдырями. Как же так, он помогает другому, но не может помочь себе?

– Тебе больно? – спросила она.

– Чувство неприятное, но скоро все пройдет, – ответил бог и потянулся за ножом, который уронил стражник. – Подозреваю, впереди нас ждут новые ловушки. Нам нужно найти Уай Чиво. Я не могу уйти без ожерелья.

Они вышли в коридор и по лестнице направились наверх, стараясь ступать беззвучно. В конце коридора у одной из дверей стоял второй мужчина, тот, который ушел с колдуном.

– И что теперь? – прошептала Кассиопея.

– Я опять сделаю так, что меня будет трудно увидеть.

Его окутала чернильная мгла. Бог исчез, но девушка заметила, как по коридору поползла бархатная тень. Она вжалась в стену и стала ждать.

Хун-Каме вернулся через пару минут и провел ее к двери, у которой лежал мужчина.

– Живой, живой, – предваряя ее вопрос, ответил бог. – Не говори потом, что я не милосердный.

– Если кто-то спросит, я отвечу, что ты самый добрый из богов.

Хун-Каме улыбнулся – теперь это давалось ему легко.

Одним касанием он открыл дверь. Комната была завалена всякой всячиной, вероятно, имевшей отношение к магии. Здесь тоже стояли две статуи коз, но они были выполнены из дорогого темного дерева.

Следующая дверь вела в спальню, в центре которой размещалась огромная кровать с четырьмя столбиками, украшенными орнаментом, и балдахином над ней. На кровати лежал Уай Чиво и, кажется, спал, сложив руки на груди и прикрывая ими ожерелье. Справа и слева от кровати тоже были козы.

Кассиопея и Хун-Каме двигались на цыпочках, но как только они сделали первые три шага, деревянные козы подняли головы и уставились на них.

– Попались, глупцы, – сказал Уай Чиво, поднимаясь с постели.

– Передумай, что бы ты ни задумал, – сказал Хун-Каме.

Увещевание не возымело эффекта. Колдун поднял руки, и козы бросились в атаку. Кассиопея успела прыгнуть за массивный стол, но это не остановило козу, она рогами стала толкать стол к стене, намереваясь раздавить девушку. В воздух полетели щепки. Кассиопея не сдавалась. Уперевшись руками в край стола, она сдерживала натиск. Разозленная коза попыталась укусить ее, и девушка лишь чудом увернулась.

Хун-Каме относительно легко справился со второй козой, напавшей на него, и поспешил на помощь. Вонзив нож в деревянную голову козы, он выкрикнул какое-то слово. Голова развалилась на две части, и каждая из частей рассыпалась на мелкие кусочки. Бог отодвинул стол и выдернул за руку Кассиопею. И тут же оттолкнул ее. Падая, Кассиопея увидела, как по нему ударила длинная веревка пламени, обвивая конечности. Хун-Каме разорвал ее, но к нему уже несся колдун. Только теперь он не был человеком, а превратился в козла размером с лошадь. Глаза его горели красным. Козел открыл пасть, и оттуда вылетел язык пламени, отбросивший Хун-Каме к кровати.

Руку Кассиопеи прострелила боль, она не могла подняться на ноги. Сквозь слезы она видела, как козел встает на дыбы, намереваясь стукнуть Хун-Каме железными копытами, но тот в последний момент увернулся.

– Нож! – хотела закричать девушка, но из горла вырвался слабый писк. Ножа у Хун-Каме не было – он его выронил. Поискав нож глазами, она заметила его в углу, но стоило ей потянуться за ним, как ее попыталась цапнуть за пальцы разломанная пасть козы, нападавшей на бога. Кассиопея громко взвизгнула и ножкой стула выбила ей зубы.

Наконец нож был в ее руке. Вся спальня была разгромлена. Гигантский козел выдыхал пламя, обжигающее тело Хун-Каме, и тот, казалось, уже выбился из сил.

– Держи! – крикнула Кассиопея и кинула ему нож. Бог поймал его левой рукой, выставил перед собой, и колдовское существо напоролось на острое лезвие. Истекая кровью, козел снова обратился в человека – стал Уай Чиво. Для Хун-Каме это ничего не меняло – он отсек ему голову.