Петр III - Николай Павленко

Убеждение Екатерины в том, что ее судьбу в лучшую сторону может изменить только переворот, укрепилось еще более после эпизода, прошедшего 9 июня 1762 г. В этот день происходил торжественный обед по случаю обмена ратификационными грамотами о мире между Россией и Пруссией. Пылкий поклонник Фридриха II решил отметить событие трехдневными празднествами. В присутствии четырехсот персон, «в числе которых находились и иностранные дипломаты», Петр предложил три тоста: за здоровье императорской фамилии, за здоровье прусского короля и в честь заключения мира. Первый тост надлежало произнести Екатерине. Когда она поставила бокал, к ней подошел любимец императора Гудович и от его имени спросил, почему она не встала, когда произносила тост. Императорская фамилия, ответила Екатерина, состоит из императора, сына и ее самой, поэтому она сочла вставание необязательным. После того, как Гудович передал этот ответ императору, он зычным голосом во всеуслышание назвал ее дурой, пояснив при этом, что к императорской фамилии относятся и голштинские принцы.

У императрицы, в совершенстве овладевшей искусством слезиться по заказу и по собственному желанию, услышавшей в свой адрес бранное слово, потекли слезы. Вот как описывает последствия этой выходки Петра III Е. Р. Дашкова: «Императрица залилась слезами и, желая рассеять свои тяжелые мысли, попросила дежурного камергера графа Строганова, моего родственника, стоявшего за ее стулом, развлечь ее своим веселым остроумным разговором, в котором он был мастером… С каждым днем росли симпатии к императрице и презрение к ее супругу. Он как бы намеренно облегчал задачу свергнуть его с престола, и это должно быть уроком для великих мира сего, что их низвергнет не только их деспотизм, но и презрение к ним и их правительствам, неизбежно порождающие беспорядки в администрации и недоверие к судебной власти и возбуждающее всеобщее и единодушное стремление к переменам».

Источники сообщают разноречивые сведения о планах лишения Петра III императорской короны. Первый из них сводился к повторению переворота, совершенного Елизаветой Петровной, когда Брауншвейгская фамилия была арестована в ночные часы в ее покоях. Второй план допускал пролитие крови и убийство императора Петра III во время пожара, в тушении которого он, подражая деду, любил участвовать. Автором третьего плана, как и первого бескровного, был Н. И. Панин. Предполагалось, что когда в конце июля император будет производить смотр гвардейским полкам перед отправлением их в датский поход, заговорщики возьмут его под стражу.

Реально произведенный переворот 28 июня 1762 г. ничего общего не имел с вышеизложенными планами. Строго говоря, это была импровизация, возникшая в результате непредвиденных обстоятельств. 26 июня капрал Преображенского полка спросил у поручика Измайлова, скоро ли свергнут императора. Измайлов поспешил с доносом к секунд-майору Воейкову, а тот — полковнику Ушакову. Был выявлен источник, из которого капрал почерпнул информацию — им оказался капитан-поручик Пассек, арестованный 27 июня. Когда арест причастного к заговору Пассека стал известен остальным заговорщикам, те посчитали, что капитан-поручик не выдержит допроса с пристрастием и заговору грозит провал. Единственное спасение состояло в том, чтобы приступить к немедленным действиям и тем самым предупредить действия следователей.

Тревожиться заговорщикам не было нужды. Когда Воейков о случившемся доложил Ушакову, тот, по словам Шумахера, «не был столь расстроенным, как майор, решивший, что дело это весьма опасного свойства». Тогда майор отправил спешное донесение в Ораниенбаум к императору. Оно, однако, показалось государю не заслуживающим доверия, поскольку он был уверен, что Пассек всецело предан ему и на него можно положиться. Между тем, это показавшееся императору малоправдоподобным известие еще в тот же день подтвердил один тогдашний придворный служитель, считавшийся полусумасшедшим. Герцога голштинского Георга Людвига в тот же день предупредил один офицер, сообщивший, что предпринимается нечто опасное против императора. Герцог придал этому извещению не большее значение, чем император. Никто даже не удосужился поручить знающему человеку провести допрос этого служителя, который не хотел показывать ни на кого из русских, а только повторял: «Если Петр не побережется, завтра он не будет императором». Еще непостижимее то, что Пассека оставили сидеть под арестом, не проведя допроса, и только язвительно высмеяли того, кто на него донес.

Гренадер лейб-гвардии Измайловского полка, 1762 г.

Историческое описание одежды и вооружения Российских войск, с рисунками. Под ред. А. В. Висковатого. Часть третья. СПб.: Военная типография, 1842. Илл. 411

Заговорщики, разумеется, оказались в неведении о том, как отреагировал Петр III и его окружение на полученную информацию, и приняли отчаянное решение действовать, причем немедленно и решительно.

О своем намерении они немедленно известили Никиту Панина и Кирилла Разумовского. Екатерина находилась в эти часы не в столице, а в Петергофе. В начале шестого утра 28 июня прибывший в Петергоф Алексей Орлов появился в покоях императора, где спала Екатерина, и произнес единственную фразу: «Пора вставать, все готово, чтобы провозгласить вас». На вопрос Екатерины, что случилось, Орлов коротко ответил: «Пассек арестован». Екатерина вполне оценила меру опасности, наскоро оделась и около шести утра вышла из дворца в сопровождении двух слуг, уселась в скромной карете, запряженной парой лошадей, и отправилась в столицу.

В пяти верстах от столицы путников встретил Григорий Орлов, в более роскошной карете, в которую пересела Екатерина. Карета держала путь к канцелярии Измайловского полка. Тревожное состояние Екатерины обнаружила ее внешность. По словам Шумахера, она вышла из кареты и, совершенно бледная и дрожащая, проследовала в дом, где ее уже ожидали офицеры Измайловского полка. Перед гвардейцами она произнесла эмоциональную речь, которая в передаче Мерси звучала так: «Императрица в трогательной речи, с крестом в руках говорила им о перенесенном ею жестоком обращении царя, о крайней опасности, угрожавшей ей и великому князю (сыну Павлу. — Н. П.), и о впредь предстоящих гибельных последствиях как для веры, так и для государства. На эту речь весь полк ответил единодушным криком сочувствия и затем тотчас поклялся ей в верности и покорности».

По сигнальному выстрелу из пистолета к дому бежала толпа гвардейцев, радостно возбужденная и кричавшая «ура!». Во главе толпы солдат ехал верхом на коне, обнажив шпагу, командир Измайловского полка Кирилл Разумовский. Часть офицеров попыталась удержать солдат от нарушения присяги, но эта попытка была пресечена — к заговорщикам присоединился один полк за другим. Оказавшийся под руками священник принимал присягу на верность императрице Екатерине.

Гренадерский офицер лейб-гвардии Семеновского полка, 1762 г.

Историческое описание одежды и вооружения Российских войск, с рисунками. Под ред. А. В. Висковатого. Часть третья. СПб.: Военная типография, 1842. Илл. 412