Спаси меня, если сможешь - Ольга Християнчук

Я расчесываю ее черные волнистые волосы, завязываю два хвостика, одеваю в легкое, красное платье. На дворе лето почти закончилось, но все равно жаркая погода.

Мы выходим из квартиры. Соня бежит впереди, обнимая своего любимого плюшевого кролика. Возле дома на детской площадке довольно людно, но мы его проходим и идем дальше. Дочь ностальгически оглядывается на играющих и весело смеющихся детей. Знаю, ей хочется сейчас тоже к ним, но скоро у нее день рожденья и нужно все подготовить.

На соседней улице есть маленькое кафе и я направляюсь туда. Год назад мы там праздновали день рождения Сони, в этом году решили поступить так же.

Молодая администратор встречает нас с улыбкой. Я учила ее дочь в школе, пока не пошла в декрет, так что мы немного знакомы. Мы согласовываем праздничное меню и некоторые детали. Довольная результатом, мы покидаем кафе.

Соня капризничает и больше идти не хочет. Я беру ее на руки. С каждым днем ​​она становится все тяжелее. Растет.

— Ну что, сходим к тете Гале? — спрашиваю ее и целую в щеку.

— Да, — произносит малышка и радостно улыбается.

Соня любит туда ходить. Галя всегда ее угощает всякими вкусностями, а Маша развлекает своими игрушками.

Солнце начинает припекать и я ускоряю шаг, чтобы поскорее укрыться в прохладе стен. Когда подходим к дому, замечаю, как из двора выходит высокий мужчина. Его телосложение мне кажется знакомым. Я подхожу поближе, мужчина видит меня и замирает. За эти годы он совсем не изменился. Такой же худой, бородатый, а непослушные волосы кажутся еще длиннее.

— Приветствую, Эдуард, — отзываюсь, когда между нами остается всего несколько метров.

— Надежда, — протягивает он мое имя, словно смакует. — Как я счастлив тебя встретить.

Его заинтересованный взгляд скользит по Соне, удобно разместившейся у меня на руках.

— Я не видела тебя еще с той осени. Где ты пропал? Почему не приезжал к Гале?

Он смущенно отводит взгляд, словно я его пристыдила.

— Никак не получалось, — отвечает. — немного путешествовал по миру. Пытался поймать вдохновение для творчества. А ты как живешь?

Он снова бросает взгляд на дочь. Будто хочет знать, но боится спросить.

— Прекрасно, — улыбаюсь ему. — Замужем. Это моя дочь Соня.

Художник с пониманием кивает головой, переминается с ноги на ногу.

— Муж твой, тот кто я думаю? — замирает, ждет ответа.

— Да. Он не такой, кем ты его считаешь. Он хороший человек.

Почему-то мне хочется оправдать Давида, чтобы Эдуард не думал о нем плохо.

— Я тебе верю, — как-то не уверенно говорит. — У тебя отличная дочь.

Мне приятно такое слышать. Смотрю довольно на Соню, которая придирчиво рассматривает чужого дядю. Она хмурит брови и надувает губки. Словно не понимает, почему ее мама так долго разговаривает с чужим мужчиной.

— Спасибо, — улыбаюсь художнику и направляюсь к калитке. — Нам пора. Может, еще встретимся.

Прохожу мимо него довольно близко, он не отступает, будто хочет, чтобы наши руки коснулись. Мужчина проводит нас взглядом, я чувствую его плечами, когда иду к двери.

— Надежда, — кричит, я уже собираюсь заходить в дом. На мгновение оглядываюсь. — Извини, что тогда уехал и не простился. Иногда я делаю то, о чем потом жалею.

— Это уже в прошлом, — мне кажется, мы сейчас говорим совсем не о его отъезде. — Я уже не сержусь.

— Это хорошо, — говорит с облегчением.

И мы расходимся в разные стороны. Возможно, если бы судьба повернулась иначе, мы были бы хорошими друзьями.

В доме прохладно и пахнет чем-то вкусным. Отпускаю Соню на пол, и она радостно бежит на кухню. Знает откуда получит хорошенькое. Галя, обмазанная в муке, сидит за столом с очередной книгой. Рядом с ней противня, наполненная пухлыми пирожками, готовящимися выпекаться.

— О, какие гости, — заметив нас, радуется хозяйка, и мгновенно оставляет книгу без внимания.

Соня подбегает к ней, и та сажает ее на руки и целует в щечку.

— Мы успели как раз на пирожки, — комментирую и приседаю с другой стороны стола.

— Придется немного подождать, только первая партия допекается, — жалуется Галя.

— Ничего, — отмахиваюсь рукой. — Мы подождем. Мы никуда не спешим. В кафе сходила, все устроила. Так что в воскресенье ждем вас.

— Обязательно будем, — обещает Галя и снова целует Соню, которая уже насиделась и сползает с колен на пол. — Где я пропущу день рождения своей крестницы.

— Только что видела Эдуарда, — меняю тему и женщина резко поднимает на меня глаза. — Давно приехал?

— Где-то неделю. Говорит, что скоро уезжает. Мне кажется, что он еще более уединенный, чем был.

— Зато художник замечательный, — грустно вздыхаю и Галя только понимая кивает.

Я думаю, что как раз это его одиночество сделало из него такого замечательного мастера.

В гостях мы долго задерживаемся. На часах четыре, когда мы прощаемся и идем домой. Скоро с работы придет наш папа и нужно еще приготовить ему что-нибудь вкусненькое.

Проходит пять минут после того, как мы заходим в квартиру, вдруг слышу звонок в дверь. Представления не имею, кто это может быть. Оставляю Соню в детской и иду открывать.

— Сюрприз! — радостная Алиса врывается в коридор с розовым чемоданом на колесиках.

Широко раскрываю глаза от изумления. Не ожидала ее приезда. К нам нерешительно подходит Соня и испуганно смотрит на худую белокурую тетю. Та активно наклоняется к ребенку и сюсюкается с ним.

— Мы ждали тебя в воскресенье, вместе с родителями, — комментирую, не зная, что еще сказать.

— Захотелось приехать раньше, — уверенно говорит не отводя внимания от моей дочери. — Немного у вас поживу. Вы ведь не против?

Вопрос оставляю без ответа. Мне это безразлично, а вот Давид вряд ли обрадуется такой новости.

— И где ты собираешься спать? У нас нет для тебя отдельной комнаты, — суровый взгляд Давида просверливает насквозь сестру.

Алиса сидит за столом и уминает печенье с чаем, которым я ее только что угостила.

— У Соньки размещусь. Я видела, в ее комнате есть диван. Мне хватит, — она ​​безмятежно поднимает на брата глаза, стоящий сбоку от нее, скрестив руки на груди.

— Будешь нашему ребенку спать не давать? Я ведь тебя знаю, ты раньше двенадцати домой не приходишь.

У них всегда отношения были не простые. Алиса тянулась за ним, как за старшим братом, а Давид относился к ней слишком требовательно. Он постоянно говорит, что она несерьезная и балованная. По-моему, он прав, но все же она его сестра.