Спаси меня, если сможешь - Ольга Християнчук

— Пойдешь на обследование, вот и проверим, — суровый тон не принимает возражений.

Я не пытаюсь протестовать. Все равно завтра Рождество и больницы не работают.

Вечером мы добираемся до дома моих родителей. Нас радушно встречают, зовут за стол. Мы ужинаем и разговариваем. Мама жалуется, что я похудела и какая-то болезненно бледная. И снова ловлю на себе обеспокоенный взгляд Давида. Он словно говорит: «Вот видишь. Не один я заметил твое нездоровое состояние». Я только отмалчиваюсь и качаю головой.

Первый день Рождества мы проводим у меня дома, а на второй день едем к родителям Давида.

— Как вы поживаете? — интересуется Александр Петрович и смотрит на Давида острым взглядом. Мы наслаждаемся семейным обедом за широким столом. — Наверняка кредит высасывает все деньги.

— Не волнуйся, нам хватает, — резко отвечает Давид, давая понять, что тему эту он не хочет продолжать.

Александр Петрович, когда узнал о кредите, был сильно недоволен. Он хотел купить нам квартиру, выпрашивал Давида взять деньги, но мой муж стоял на своем. Ни одной копейки он не хотел взять от отца, а я удивлялась его стойкости. Кто-то другой уже давно бы сдался и согласился на дорогой подарок.

— Саша, ну разве счастье в деньгах? — мелодичным голосом успокаивает своего мужа свекровь. Хрупкая и легкая, она как фея между нами. Ее грациозные движения завораживают меня. — Вот если бы был ребенок. Это было бы счастье.

Я краснею и прячу глаза. Возможно, скоро будет. Кто знает. Нужно еще решиться сделать тест.

— Счастье, когда есть за что этих детей кормить, — стоит на своем суровый свекор. — Нищета еще никому радости не принесла.

— Мы живем, как все нормальные люди, — рычит Давид и я вижу, как он начинает выходить из себя. Его рука крепко сжимает вилку. Если не изменят тему, будет ссора. — Нам хватает и детям хватит.

— Извините, что перебиваю ваш интересный разговор, — не выдержав напряженной атмосферы, выкрикивает Алиса. — Но я не могу с вами подолгу сидеть. У меня встреча.

Она возвышается с места и все взгляды устремляются на нее.

— Куда это ты собралась? — внимание свекра переключается на дочь. — Рождество семейный праздник и нужно проводить время с семьей.

Алиса только хмыкает на его суровый тон.

— Еще немного, ты доведешь Давида и он тоже убежит, — она ​​подносит подбородок в знак протеста, разворачивается на каблуках и идет.

Кажется мне, младшая дочь тоже начинает бунтовать. Что-то в нем изменилось. В ее глазах уже нет той наивности и легкомыслия. Тотальный контроль рождает непокорность.

Мы остаемся четверо, но к счастью к теме денег и детей никто не возвращается.

На следующий день перед отъездом в горы мы с Давидом и моей мамой решаем пойти в центр на елку.

— Там такие замечательные ледовые фигурки, в жизни такого не видела, — восхваляет она по дороге выставку ледовых скульптур.

Я удивляюсь. В нашем городке такого никогда не было. Там действительно есть на что посмотреть. Фигуры вырезаны качественно, профессионально, высотой выше человека и прозрачность словно чистая слеза. Мы любуемся великолепной выставкой, а я все фотографирую на камеру, которую не снимаю с груди. Недавно некоторые свои фото отправила на конкурс и с трепетом жду результата. Давиду я ничего не говорила, ведь сама не знаю, что из этого выйдет.

Среди толпы людей, снующих по центральной площади, замечаю знакомую фигуру. Он стоит у скульптуры дракона и задумчиво рассматривает ее. Такой же как и раньше. В той же легкой курточке, что и два года назад. Жизнь его ничего не учит.

— Давид, смотри, вон там Дмитрий, — обращаю внимание своего мужа.

Давид смотрит в сторону, куда я показываю и хмурится.

— Хочешь к нему подойти, поздороваться? — как-то с нежеланием спрашивает.

— Не очень, — кривлюсь и отвожу от давнего знакомого глаза. — Нам не о чем с ним говорить.

— Спрашивал меня где ты, с кем ты, — вмешивается в разговор мама, поняв о ком мы. — Он так и живет здесь дома с родителями. Работает в помощниках государственного нотариуса. Несколько раз видела его с какой-нибудь девушкой, но еще не женился.

Маму не нужно ничего спрашивать, она сама все выложит до последнего.

— И что ты ему сказала обо мне? — интересуюсь у матери.

— Правду, — уверенно говорит. — А мне нечего стесняться. Ты у меня умная. Вышла замуж, купили квартиру, работаете. Не то, что он. Думаешь, я не знаю, как наш Дмитрий рвался в город. Люди все видят. Но что-то ему там не получилось, вот и слоняется здесь, мозолит глаза родителям. К работе он не очень желающий, все хорошую жизнь ищет.

Я удивляюсь ее раздраженному тону. Она никогда не говорила ничего плохого о моем бывшим. Да и раньше она о нем мало что знала, но со временем правда вытекает.

Я обнимаю Давида за плечи и прижимаюсь к его груди. Он целует меня в висок. Я счастлива, что у меня такой мужчина, Дмитрию до него ой как далеко.

Маленькая тонкая полоска теста лежит на краю белой керамической раковины. Я смотрю на нее тяжелым взглядом. Пять минут. Лишь пять минут и я узнаю, в каком русле потечет мое будущее. Будет ли оно дальше спокойно и равномерно, или может наступят бессонные ночи и озабоченные дни. Первое, скорее всего, разочарует, второе немного пугает и смущает.

Пять минут. Мне кажется, прошла уже целая вечность. Тело немеет от напряжения, пальцы болят от того, как крепко сжимаю края раковины. Я наклоняюсь поближе. Пытаюсь разглядеть, ничего не пропустить.

От внезапного стука в дверь я подпрыгиваю. Белая маленькая ванная кажется еще меньшей.

— Надежда, ты еще долго, — приглушенный голос Давида немного раздражает. Он разрушает мне тот необычный момент, на который я так долго решалась.

— Сейчас выхожу, — отвечаю и обращаю свое внимание на полоску, которая есть сейчас мой центр вселенной.

— Ты там так долго, — муж не отстает. — Тебе опять плохо?

Кажется, забываю дышать, прежде чем бросаю взгляд на тест. В следующее мгновение хватаю его, кладу в карман халата и открываю дверь.

Давид стоит на моем пути, уже одет, готов выходить из номера. Ему не терпится сесть на подъемник, подняться на гору и с бешеной скоростью спуститься вниз. Мы ведь для этого и приехали, чтобы развлечься и отдохнуть. Но сейчас он испортил мне настроение, и я готова вообще никуда не идти.

Шмыгаю мимо него в комнату. Раздраженно сажусь на кровать, складываю руки на груди. Сейчас мне хочется, чтобы меня никто не трогал.

— Со мной все в порядке. Перестань за мной ходить, — сердито говорю, даже не взглянув в его сторону.

— Почему ты на меня злишься? — не понимает моего настроения мужчина. — Я же за тебя волнуюсь. В последнее время ты сама не своя.