Спаси меня, если сможешь - Ольга Християнчук

— Снимай мокрую одежду, — говорю резко, а сама подхожу к шкафу, нервно открываю дверцу и замираю.

Я совсем забыла, что хотела взять. Просто стою и не двигаюсь, прислушиваюсь к шороху позади.

— Такая серьезная и холодная, — хмыкает Давид. Едва сдерживаюсь, чтобы не повернуться к нему. — Я надеялся, ты меня согреешь.

— Извини, но сухая одежда это все, что тебе светит.

Снимаю с себя свитер, липнущий к телу и приносящий только неприятную прохладу. Руки дрожат и я не знаю, из-за холода, или из-за того, что Давид сейчас позади меня и тоже раздевается. Стараюсь не думать о нем, но это невыполнимая миссия. Когда натянула на себя сухую кофту, начинаю снимать штаны. Мокрая ткань тяжело поддается и это занимает больше времени, чем я надеялась.

Вдруг чувствую на талии руки и теплое упругое тело прижимается к моей спине. От неожиданности резко выдыхаю.

— Что ты делаешь? — говорить трудно, грудь сжимается от тяжелого предчувствия.

— Я вечность тебя не касался, — шепчет у уха.

Горячее дыхание обжигает шею. Легкий, едва ощутимый поцелуй начинает разрушать всю построенную оборону. Дышу тяжело, неравномерно, голова ходит кругом от его близости.

— Только чуть больше месяца, — отрывисто выдыхаю.

— И это был самый невыносимый месяц в моей жизни, — шепчет и касается губами кромки уха.

Таю от его прикосновений. Тело изгибается, подвергается его ласкам. Он увереннее сжимает в объятиях, жаркими поцелуями покрывает шею, спускается ниже и я не могу сопротивляться желанному мужчине.

Я разворачиваюсь к нему лицом, заглядываю в затуманенные зеленые глаза. Сколько страсти у них и чувств. Могу прочесть в них все невысказанное и сокровенное.

— Люблю тебя, Надя, — произносит прямо в губы.

— Я тоже тебя люблю, Давид, — успеваю ответить, прежде чем мы сливаемся в безудержном страстном поцелуе.

Я сдаюсь. Больше не могу противиться ни его желанию ни своему.

— Давид, я хочу тебе кое-что сказать, — прерываю между нами молчание.

В комнате темно, за окном хозяйничает неумолкающая буря, а мы лежим в постели в объятиях друг друга.

— Надеюсь не хочешь снова меня покинуть, — чувствую, как он едва заметно напрягается, хотя голос веселый и беззаботный.

— Нет. От тебя я уже никуда не денусь, — тянусь к его губам, нежно целую.

Он отвечает, нетерпеливо гладит мою обнаженную кожу и прижимается еще крепче. Вырываюсь от его нажима, он сбивает с мысли. Да я должна хотя бы попробовать. Давид недовольно стонет, когда я отстранюсь, в полумраке его лицо размытое и нечеткое.

— Хочу поговорить о твоем отце, — начинаю неуверенно.

— Что он тебе наговорил? — резко перебивает. Его настроение меняется моментально, недавних нежностей, как и не было.

— Ничего такого. Но мне кажется, он действительно все осознал и хочет помириться. Может, дашь ему один небольшой шанс.

— Не могу поверить, — он отодвигается и резко поднимается. Без его тела становится сразу холодно. — Ты действительно хочешь, чтобы я снова вернулся туда? Я думал, ты понимаешь, почему разорвал все контакты и будешь поддерживать меня.

В его голосе обида. Я чувствую себя предательницей.

— Не обязательно возвращаться назад, — стараюсь донести свое мнение. — Просто поговори с ним.

— Чтобы он снова манипулировал мной? — Давид злится, встает с кровати, надевает спортивные штаны, которые большие на него. Хватает Васину футболку, сминает в кулаке, разворачивается ко мне. — Тебя я вижу он уже обработал. Подстроил под себя. Этому человеку нельзя доверять. Ты сама это знаешь.

На коленях подсовываюсь на край кровати, поближе к парню. Он не шевелится, только наблюдает, как я обнимаю его за талию, прижимаюсь лицом к груди. Его сердце безумно колотится и я хочу, чтобы он успокоился. Проходят секунды, прежде чем он обнимает меня в ответ. Слышу, как его дыхание замедляется. Он наклоняется и целует меня в волосы.

— Он опять нас разлучит, — болезненно выговаривает.

— Не разлучит, — уверенно отвечаю и крепче сжимаю его в объятиях. — Как раньше уже не будет. Просто послушай меня, — делаю паузу, перевожу дыхание, прежде чем начать говорить. — Мы останемся здесь, будем жить вдали от него. Я не прошу возвращаться. Я хочу, чтобы вы поговорили. Дай ему маленькую надежду на примирение. Поставь четкую границу, которую он не может пересечь. Покажи ему, что ты самостоятельный и уверенный человек, что можешь жить без его помощи. А к родственникам будешь приезжать только на праздники. Поставь ему условия, на которых вы можете в будущем общаться. И если это его не устроит, значит, он не желает помириться с сыном, а хочет вернуть марионетку. В этом случае я никогда не попрошу с ним встречаться.

Я затаиваю дыхание, жду ответа. Давид не шевелится и молчит. Обдумывает. Не кричит, не отталкивает меня, это хорошо.

— Хорошо, я попробую, — наконец произносит он. — Но у меня есть одно условие.

— Какое? — сердце ускоряется в предвкушении.

— Ты станешь моей женой.

Я нахожусь перед зеркалом и рассматриваю свое отражение. Вокруг меня все суетятся, но я спокойно стою и не двигаюсь. Простое, ничем не украшенное белое платье обтягивает талию, волосы аккуратно заколотые вверх, лишь несколько закрученных прядей свободно свисают оставленные намеренно. Галя говорит, что они придают лицу обаяние.

— Дочь, мне даже не верится. Все так быстро происходит, — подходит ко мне взволнованная мама и обнимает за плечи.

Она одета в свое лучшее платье, волосы красиво уложены, а на лице нанесен яркий макияж. Я сообщила им с отцом незадолго до свадьбы. Объяснила, что празднуем скромно и без обилия гостей. Сначала она жаловалась, а как же родственники, но потом смирилась. Все-таки это наш день с Давидом и нам решать.

— Лучше быстро чем никогда, — выкрикивает позади Галя. Она единственная поддержала меня за скромную свадьбу и помогла все организовать.

В комнату стучат и из-за двери показывается голова Василия.

— Давайте девушки закругляйтесь, — командует он. — Давид подъезжает. Выходим в гостиную.

Я резко разворачиваюсь. Сердце ускоряет ритм и чувствую легкое волнение. Еще немного, и я смогу назвать Давида законным мужем.

Мама меня целует, Галя ободряюще кивает и я глубоко вдохнув, иду к выходу.

Давид появляется в черном костюме и белой рубашке с букетом великолепных цветов в руках. Мы встречаемся взглядами и его лицо расплывается в радостной улыбке. Все для меня перестают существовать, только он, и хочу тонуть в его глазах вечно.

Мы вместе выходим из дома Василия, в который я больше не вернусь. Садимся в автомобиль моего брата. Василий за рулем, мы сзади. На лобовое стекло падают пухлые белоснежные снежинки. Я смотрю на первый снегопад.