Сладкая горечь - Стефани Данлер

Я напряглась. Поставила бутылку. Порез на указательном пальце снова открылся.

– Извини, молодых женщин. Молодых женщин, которые, как и ты, переехали в большой город и… – Она покрутила рукой в воздухе, словно очерчивала мое будущее.

– И что? – Вопрос вырвался слишком громко.

В зале внизу Уилл поднял голову, и я ему помахала. «И что?»

– Послушай, я договорюсь о встрече. Ты можешь поговорить с ним, пока меня не будет…

– Я не хочу, Симона.

Мой тон переменился, и я увидела, что он возымел действие. Я дала ей понять, что не стану чего-то делать.

– Ну, разумеется. – Она поправила волосы. – Что ж, тебе надо еще потрудиться над навыками подачи вина. Могу я хотя бы попросить тебя попрактиковаться в мое отсутствие?

– Ты куда-то уезжаешь?

Неужели она такое сказала? Неужели Симону отпустят из ресторана?

– Да, самое время.

– Какое время?

– Малышка, День благодарения на носу. Мы с Джейком едем домой.

Мы с Джейком, мы с Джейком… Мы с Джейком исчезнем.

– Джейк меня поцеловал, – услышала я собственный голос, точно кто-то чужой на меня ябедничает.

Я так долго сдерживалась. Разумеется, я хотела сразу же ей рассказать. Мне хотелось понять, вдруг она уже знает. Но это было как инжир или устрицы. Больше всего на свете мне хотелось накопить общих мгновений – только моих и Джейка.

– Да, верно.

Она словно бы не реагировала, принимала мои слова безучастно. Я не могла доискаться причины напряжения, которое как туча разрасталось во время последних наших уроков и понемногу пропитывало саму атмосферу зала.

– Я не знаю, – произнесла я. «Да заткнись же!» – велела я себе, а вслух добавила: – Я не знаю, что это значит.

Симона вздохнула. Долгое время она смотрела на меня молча.

– А что, по-твоему, это значит?

Я пожала плечами. Что бы я ни сказала вслух, на фоне ее невозмутимости это прозвучит по-детски глупо.

– Я постоянно ему говорю, что у женщины должно быть нужное настроение, иначе не стоит ее целовать. Иначе всех ждет сущий ад.

Люди слышат то, что хотят услышать. Я услышала только: «Я постоянно ему это говорю». Постоянно, постоянно… мы с Джейком… Из пальца у меня шла кровь, и я сунула его в рот.

– Тогда хорошей тебе поездки, – сказала я.

Я повернулась и начала спускаться, цепляясь за перила.

– Хороших тебе выходных, – ответила она, когда я была уже на середине лестницы.

Попробую объяснить еще раз. Иногда он жевал слова. Приходилось придвигаться, чтобы разобрать, что он говорит. Он часто повторялся.

Мы как раз допивали отрытые для гостей бутылки «Каберне Фран», которое Джейк разливал на кубики льда и которое на вкус было как тимьян и клюква… и я вдруг спросила, когда он уезжает домой на День благодарения, а он ответил, мол, скоро. Я подалась вперед и спросила еще: «Когда?» Он повернулся, и мне почудилось, что я словно бы в перекрестье прицела, а он повторил, мол, скоро. Едва не падая с табурета, я снова спросила: «Когда? Может, нам стоит поболтать до твоего отъезда?», а его ледяные глаза ответили: «Детка, меня уже нет».

Я натирала ножи у станции официанта в передней части зала, как вдруг кто-то произнес мое имя. Эти звуки пронзили меня, как нож: мое имя, которого я не слышала много месяцев. Внезапно я увидела версию себя, которая вообще не приезжала в большой город, никогда не падала с лестницы, не говорила глупостей, на которую не орали, которую не проклинали. Она была в безопасности и практически мертва.

Это был парнишка, с которым я училась в колледже. Я даже имени его не помнила. Он был в костюме. Они всегда в костюме, когда приходят с родителями. Или хотя бы в спортивном пиджаке и галстуке. Моим первым порывом было сбежать на кухню, вторым – сделать вид, что я не расслышала. Но я подумала, а вдруг Симона за мной наблюдает, и тепло улыбнулась.

– Ты тут работаешь? – спросил он, явно глазам своим не веря.

– Да. Да, работаю.

Я попыталась увидеть свое новое «я» со стороны, но различила только красные и белые полосы форменной рубашки. Почему я надела красную, которая всегда наводила меня на мысль об Уолдо и клоунах? Я вышла из своего тела и стала наблюдать за происходящим с вершины лестницы на Антресоль, с потолка, с другого побережья.

– Забавно! – сказал он.

– Да, животики надорвешь.

– Ты тут живешь?

– Не в ресторане.

– Ха-ха! Круто, что ты сюда переехала. Ты живешь на Манхэттене?

– В Уильямсбурге. Это район. В Бруклине.

– Я про него слышал. Вроде как хипстерское местечко, да?

«Не та часть, где я живу», – подумала я. Но я знала, какой ответ от меня ожидается.

– Да. Уйма… – Слова никак не складывались. – Уйма художников, которые… идут в гору.

– А чем еще ты занимаешься?

Неизбежный вопрос. Почему я не прорепетировала такую ситуацию? Как вышло, что в подземке я лихорадочно заучивала ингредиенты блюд в меню, но не потрудилась придумать сказочку про мою жизнь? Неужели я совершенно стерла мир, лежащий за этими стенами?

А чем я вообще занимаюсь? Набираюсь знаний о еде и вине, учусь улавливать на вкус терруар и быть внимательной.

– Вот это делаю, – сказала я и осеклась. Его ожидание давило, мешало вздохнуть. – Работаю над кое-какими проектами.

– Какого рода?

Боже ты мой, его любопытство прямо-таки сбивало с ног! Наши все-таки знали, когда отступить, они понимали подтекст.

– Микс-медиа и так далее. Ну, знаешь, самые разные материалы. М-м-м… Фрагменты. Человеческое бытие. Неадекватность языка. Любви. В настоящий момент я на стадии сбора.

– Как интересно, – сказал он, душа меня своей серьезностью. – Наверное, тут идеальное место для сбора материала.

Мне хотелось сказать, да, моя жизнь полна. Я выбрала эту жизнь, потому что это постоянный натиск цвета, вкуса и света, потому что она мучительная, стремительная и безобразная и она моя. И тебе ни за что не понять. Пока не поживешь ею, не узнаешь.

Но я только кивнула.

– Да, идеальное.

– Ага… прекрасно.

Когда он сказал «прекрасно», прозвучало как «печально». У меня внутри все сжалось. Единственный способ выпутаться – гостеприимство.

– Ты у нас обедаешь?

– Ага, в задней части с папой и дядей. Я как раз искал туалет. Мы только-только из Филадельфии приехали. Это его любимый ресторан. Он ведь взаправду знаменитый, ты это знаешь?

Я улыбнулась.

– Я подойду поздороваться и дам Шефу знать, что ты у нас обедаешь. Пожалуйста, давай покажу тебе, где уборные.