Стеклобой - Михаил Перловский

— Это все какой-то бред, — произнес Романов и на секунду в самом деле поверил спасительному предположению, что все это злая шутка, неправда или сон, морок. Его опоили, отравили, и он видит несуществующих людей, слышит речи, которые ему диктует совестливое подсознание. Кофе с ядом, испарения от стекол в кабинете, заряженная пыль от архивных коробок? Да что угодно!

— Ну, может статься, что и бред, — добродушно усмехнулся отец. — Но это же ваш бред, персональный. Я работаю, так сказать, с материалом заказчика. Вам же известно, внутри у людей далеко не хрустальные дворцы, а темные сырые подвалы. Я много лет хожу по ним. Какая ирония, правда? Вы столько лет бродили по моим улицам в своем воображении, а теперь по вашим подвалам прогуливаюсь я. Вам выдано согласно запросу, — твердо закончил он. Лицо стало серьезным и опять пугающее похожим на отцовское. — Но оплата ваша пока не оформлена, вот в чем проблема. И на решение вашего вопроса у нас есть сутки. Мы подошли к главному.

У Романова похолодело в затылке, будто туда приложили горсть льда.

— Я вас слушаю, — проговорил Романов и вдруг, стоя на самой грани черной ямы страха, понял, что хочет услышать ответ, который станет разгадкой всего.

— Мне нужны вы, ваша благородная персона, — негромко сказал отец, взглянув на Романова исподлобья. — Ваша жизнь в долгосрочное, так сказать, пользование. Забираю я вас себе с потрохами, Митя, даже ножек с рожками не оставлю, — неожиданно закончил он.

Романов не смог выдержать взгляд его острых глаз.

— Вы станете моим «хранителем», — продолжал отец. — Хранитель — главный человек, мой помощник, проводник моих идей. Он — администратор людских желаний. Я их исполняю, администратор — следит за выполнением условий. Я бог — вы архангел, вы сторожевой пес — я ваш добрый хозяин, вы тряпичный король — я рука, управляющая вами.

Романов молча поднял на него глаза.

— Не обижайтесь, Митя, — отец наклонился к нему через стол. — В качестве платы за службу вы будете обладать абсолютной властью, стареть будете неторопливо, и есть вероятность, что станете счастливым. И, разумеется, сможете оставить при себе все мои подарки и попросить новые, если будете хорошо себя вести, — проникновенно сказал он.

— Я ничего не понимаю, — Романов пытался говорить спокойно. — Почему вам нужен именно я, с моими, так сказать, потрохами? С чего вы решили, что они так уж хороши? — Он посмотрел отцу в глаза и понял, что страх и тошнота никуда не делись.

— О, я долго подбирал кандидатуру. Ваше слабое место распрекрасно, такое встречается нечасто. Вам необходим талант, хочется быть особенным. И еще вы жаждете восхищения и послушания от других, — отец говорил страстно, и глаза его блестели. — С вашим желанием приятно работать, оно подходит для хранителя идеально! К тому же вы добродушны, мягки, обладаете чувством юмора, не любите идти на конфликт — бунтовать вы не станете. А вне этого города, боюсь, никакие блестящие перспективы вас уже не ждут. Вы провалились. Характера, чтобы добиться вершин упорным трудом, вам недостает. К тому же вы добродетельны, и всех ваших грехов — только лень. С таким набором Олимп не завоюешь. Без меня перед вами опять поплывут ваши серые будни. А здесь? Что вы получите здесь, вы только подумайте!

— Вам необходим безвольный слабак с манией величия, и вы отыскали его в моем лице? — поднял бровь Романов.

— Не совсем! — отец потер руки. — Кто, как не вы, знает о городе все? А ведь это моя биография, мне приятно работать с подготовленными кадрами. И бросьте кокетничать, вы не только получите способности, но и собственный полигон для их воплощения. Каждая человеческая судьба будет в ваших руках, и вы сможете направлять, указывать путь. У вас на глазах будут разворачиваться драмы, вы проследите за их счастливыми развязками. Вам не нравятся канцелярия с бюрократией? Долой их! Испытания вы прошли на отлично, ваша сентиментальность тает на глазах, с людьми и их мелкотравчатыми желаниями вы рассусоливать не станете. Вы показали, на что вы способны, и я с легким сердцем отдам вам бразды правления, — отец перевел дыхание. — Ну, что скажете?

— Скажу, что, очевидно, сейчас вы назовете свои условия? — проговорил с хрипом Романов. От обиды, какой-то детской досады, щекотало в горле.

— Они есть, вы очень прозорливы, Дмитрий Сергеевич, за что и ценю вас, — тоненьким голоском протянул отец. — Вы всегда будете находиться здесь и нигде больше. Никаких связей с родными и друзьями, для них вы умерли. И здесь никаких дружб или, не дай бог, любовей. Часы работы — вечность, выходные — сразу после. Увольнение — только по моему решению о смене хранителя. Вот как сейчас, — отец опять заулыбался. — Александрия Петровна, этот старый богомол в юбке, или, как вы остроумно называете ее, Ящер, совсем перестала меня развлекать.

Романов присвистнул, не скрывая удивления. Вот все и объясняется. Старушка всего лишь боится конкурента. Даже странно, что с ним обошлись так цивилизованно. Бедный, бедный Ящер…

— Да-да! — отец заметил гримасу Романова. — Старая карга занудна, как табуретка, мне нужен свежий воздух. Хотя когда-то не было лучшего помощника, чем Алечка. Пришлось даже порушить ее личную жизнь… Ох, как она негодовала! Вот вы не знали ее сто лет назад, дивного обаяния была женщина, дивного, — отец восторженно закатил глаза. — И как служила! А теперь устроила бунт — эта неблагодарная решила ставить условия МНЕ.

— Когда-нибудь вы также найдете замену мне, и меня спишут? — усмехнувшись, спросил Романов.

— Теоретически — может быть, — задумчиво проговорил отец. — Практически же я не вижу такого исхода. Я намерен дать новому хранителю больше свободы. Мне хочется начать другую жизнь — люди изрядно изменились, и надо все хорошенько тут перетряхнуть. Так что до пенсии у вас будет пара-тройка столетий, а там увидим, чего вы сами захотите. Но и списания не нужно бояться — после отмены договора, хранители продолжают жизнь, стареют и уходят, как все.

— Боюсь, мне придется отказаться, — помедлив, сказал Романов и постарался выдержать взгляд отца.

— Это уже не важно. Придется вас заставить, — отец поднялся и печально посмотрел на него. — Я ведь уже принял решение. Желание ваше уже исполнилось. И если кнопок действительно никаких нет, то бонусы и расплата тем не менее существуют, все имеет свою цену.

— И какова цена? — с вызовом спросил Романов.

— Ваши дети, что же еще. Ничего дороже вы не нажили. Я заберу их себе, а что будет с ними дальше — не ваше дело.

— Что вы хотите сказать? — оторопел Романов.

— То, что я хотел сказать, я сказал, думайте до полуночи, — отец звякнул стаканом, сделал последний глоток, взглянул на часы и поднялся. — После чего мое предложение теряет силу навсегда. К слову, даю вам фору на это время, пока можете пользоваться моим подарком. А чтобы вам было веселее, скажу, что вы были правы, и у вашего героя Ивана Андреича действительно получилось то, что вы предполагали. Шельмец выкрал, нагло уворовал свое желание без всякой расплаты у меня из под носа. Но, Димма, — протянул он совершенно по-отцовски, — для таких фокусов нужен фарт, везение и легкость, легкость руки, Димма, которой у тебя отродясь не было. Как я уже говорил, по экспериментальной части ты не спец. До завтра.