Мемуары посланника - Карлис Озолс

Между тем экономические повороты, имеющие чисто внутреннее значение, происходили не раз, и СССР то отходил от коммунизма, поворачиваясь лицом к капитализму, то опять возвращался. Это происходило в наиболее критические моменты и зачастую было непонятно даже самим комиссарам. Например, в 1923 году на закрытии Московской сельскохозяйственной выставки демонстрировали крестьянина Московской губернии, присудив ему звание «героя труда» за то, что он на небольшом участке земли создал хорошее доходное хозяйство с коровами, двумя лошадьми и всем необходимым инвентарем. Крестьянина просили подняться на трибуну и сказать, по случаю его торжества, несколько слов. В порыве чувств известная немецкая большевичка Клара Цеткин даже расцеловала его. Однако прошло всего два с половиной года, и я узнал, что этот крестьянин отправлен в ссылку за кулацкое хозяйничанье. Когда на одном обеде у меня в Москве, где присутствовали советский посланник в Латвии Аралов, торговый представитель Шевцов, комиссар финансов Брюханов и другие, я рассказал об этом крестьянине, о его недавнем торжестве и спросил, чем объяснить его судьбу, все промолчали. Только представитель Сельсоюза, который тоже присутствовал на обеде, простой, но умный крестьянин-самородок, ответил, не стесняясь: «У нас иногда и с одной коровой объявляют кулаком. Это как товарищам вздумается». Такие зигзаги были в экономике и политике. Все время большевики шли не прямой дорогой, а прыжками из стороны в сторону, сегодняшний день отрицал вчерашний.

Предвидения большевиков их обманули. Политические диагнозы СССР не оправдались ни в отношении Германии, ни в отношении Прибалтики. Ожидаемые путчи в Эстонии и Германии не случились. Постепенно возникли и стали крепнуть другого рода контакты между СССР и Германией.

Так, по поводу русско-японского договора появилось интервью германского посла графа Брокдорф-Ранцау, чрезвычайно поразившее меня и моих коллег. В этом интервью граф порадовался, что СССР возвращает потерянное в смысле прежних границ. По этому поводу финляндский посланник Хакелл посетил графа, но тот его якобы уверил, что не имел в виду Балтийские страны. Так это или нет, ясно было одно: СССР с одной стороны и Германия – с другой стараются ослабить Среднюю зону Европы от Ледовитого океана до Черного моря.

Однажды, во время какого-то приема я в откровенной беседе с Чичериным указывал ему на то, что СССР делает большую историческую ошибку, стремясь расколоть Среднюю зону Европы. В этом случае она слишком явно и охотно идет навстречу Германии, которая ненавидит Польшу и всегда тянула руки к Балтике. Чичерин оспаривал мои доводы и всецело обвинял Польшу.

Особенно ярко политика СССР проявилась по отношению к Средней зоне Европы в конце 1928 и в начале 1929 года. Тогда Чичерин уже не играл прежней роли, это было во время подготовки так называемого литвиновского протокола, который подписали СССР, Румыния, Польша, Эстония и Латвия.

Я проявил большую энергию, чтобы протокол со стороны Латвии был подписан совместно с другими, а не отдельно, как этого хотел СССР. Естественно, после этого меня стали преследовать, мои дни в Москве были сочтены. Но об этом дальше.

Здесь же я хочу сказать, что СССР под гипнозом Коммунистического интернационала, преследуя только свои специфические цели, не видел и не понимал, какую труднопоправимую ошибку совершает по отношению к Средней зоне Европы, сепарируя ее и, таким образом, работая на руку Германии. Германия всегда мечтала о Востоке как земле обетованной. Большевики лили воду на ее мельницу и расчищали путь для этого похода. СССР ослаблял Среднюю зону и, как свинья из крыловской басни, подрывал корни дуба, под которым мог бы теперь спокойно отдыхать и еще спокойнее поедать японские желуди.

Также неумело СССР осуществлял политику Коминтерна и в других частях света, ослабляя демократические слои. СССР не мог похвастаться дальновидностью своей политики ни на Востоке, ни на Западе. В этом теперь сила Германии и Японии. Им он надавал козырей и теперь сидит без взяток.

Иностранная политика каждого государства сильна только тогда, когда политически сильна сама страна. Поэтому я совершенно искренне неоднократно говорил коммунистам, что «единственно правильная политика есть политика принципиальная», как утверждал Ленин, а вслед за ним Сталин.

Я доказывал, если Коммунистический интернационал не восторжествовал тотчас после мировой войны, после всеобщего мирового потрясения, он не может восторжествовать на основе одной лишь пропаганды. Поэтому я советовал (это мое глубокое убеждение и желание избавиться от пропаганды в Латвии, как и везде) оставить все страны в покое, прекратить пропаганду, заняться исключительно делами внутреннего устройства.

– Сумеете создать у себя жизнь лучше, чем за пределами СССР, и победа будет за вами. Мир сам повернет на коммунистическую дорогу. Не сумеете – должны будете повернуться лицом к демократизму.

В этом отношении принципы большевиков не были правильны, исходные точки, основные предпосылки ненадежны, и выводы из них делались непоследовательные. В результате все здание зашаталось.

Совершенно непонятной с точки зрения Интернационала была политика Советов и в отношении автономных республик. Царская Россия была разделена на области и губернии по историческим, географическим и административным признакам. Большевики, чтобы привлечь к себе массы, сразу образовали автономные республики по национальному признаку. Интернационал, отрицающий национализм, создавал национальные республики! А для того, чтобы получить право на полную независимость, нужны только границы и население. Так, большевики бросили сначала искру, потом сами раздули из нее пламя, идея независимости зажглась, потушить ее теперь трудно, может быть, и невозможно. Вот почему все это теперь так беспокоит Сталина. Он беспощадно расправляется со всяким, кто имеет хоть какое-нибудь, пусть самое отдаленное и косвенное, отношение к сепаратным идеям и мечтает о национальных автономных республиках. Они ему страшны потому, что СССР боится открытых военных действий.

Мне известно, что во время создания японцами Манджуко были опрошены все военные части, проверена их надежность на случай войны и всеобщей мобилизации. Ответы получились неудовлетворительные. Ошибки могут дорого обойтись. Нельзя спохватываться поздно и исправлять, нужно строить так, чтобы ремонт не потребовался немедленно, нельзя вчера проложенные рельсы сегодня перекладывать заново.

Я мог бы привести много примеров, доказывающих непререкаемую истину о том, что «принципиальная политика есть единственно правильная», но только в том смысле, когда верны сами принципы. Если принцип ложен, вся политика, базирующаяся на нем, становится наиопаснейшим путем в пропасть.

Иностранной политикой СССР руководит политбюро, иначе говоря, Сталин, и никто другой. НКИД во всем своем составе, с одной стороны, и ГПУ – с другой, лишь исполнительные органы. Им предоставлено только осуществлять те или иные политические решения. А эта политика – война. Конечно, без обычных орудий, а с помощью новых способов и средств: децентрализации, дезорганизации, деморализации и дискредитирования. В результате такой войны ни одной коммунистической победы, полное поражение.