Завоевание Тирлинга - Эрика Йохансен

– Террористка, женщина. Как ее настоящее имя? Они выяснили?

– Дориан Райс. Она сбежала из Бронкской Женской Исправительной год назад! Представляешь?

Лили представляла.

– Перед отъездом я как раз успею поужинать.

Лили знала свою роль: теперь она должна подать ужин, а потом спросить, хочет ли он чего-нибудь, может ли она что-нибудь для него сделать. Она понимала, что Грег ждет, когда она спросит: он знал эту процедуру так же хорошо, как и она сама. Но Лили была не в состоянии действовать.

Если он решит, что хочет почпокаться, я, блин, с ума сойду.

Рука Грега перестала поглаживать ее ложбинку: мелочь, которая внезапно показалась подарком небес, независимо от того, что могло произойти дальше. Лили выскользнула из его объятий.

– Принесу тебе покушать.

Он крепко схватил ее за руку прежде, чем она успела сделать пару шагов к кухне.

– О чем ты думаешь?

– О тебе. – Лили задумалась: сможет ли Дориан Райс есть твердую пищу, когда проголодается. Надо было спросить у врача.

– Нет, не обо мне, – раздраженно возразил Грег. – Ты думаешь о чем-то другом. Мне не нравится, когда ты так делаешь.

– Что делаю?

– Мне не нравится, когда ты где-то еще. Ты должна быть здесь, со мной.

Долбаный бздун. Лили вцепилась в слова, крепко-накрепко. Бздун… любимое оскорбление Мэдди, которым она «обласкала» добрую половину журналистов, когда ей было четырнадцать.

– Почему ты не говоришь, что любишь меня? У меня был тяжелый день.

Лили открыла рот, даже сложила губы трубочкой, чтобы выдавить слова.

Я не могу этого сказать.

А если он тебя ударит?

Что ж, блин, делать, если он только это и умеет?

Снова Мэдди. Она с ее ругательствами, казалось, поселилась у Лили в голове. Грег запустил руку ей в волосы, дернув голову назад, не настолько сильно, чтобы причинить настоящую боль, но вполне весомо в качестве предупреждения. Лили почувствовала, как в шее щелкнула мышца.

– Я столько для тебя делаю, Лил… ты меня не любишь?

Она посмотрела ему в глаза (карие с зеленцой) и скрипнула зубами. Это будет одна из тех ночей: все уже зашло слишком далеко. Но она может уменьшить урон, сыграв свою роль.

Какой ценой, Лил? – спросила Мэдди. Теперь Лили почти могла ее видеть, ухмыляющуюся, светлые волосы собраны в косу девушки-гота, которую она начала заплетать лет с девяти. Мэдди никогда не встречалась с Грегом, она исчезла за два года до того, как Лили впервые привела его домой. А все же, даже вначале, в хорошие времена, Лили в глубине души всегда знала, что бы сказала Мэдди.

Теперь Грег дернул сильнее, травмируя кожу головы, и Лили открыла рот, не представляя, собирается ли сказать это или нет. Даже если Дориан не может есть твердую пищу, ей все равно надо поесть. Лили могла принести суп, куриный бульон – самая что ни на есть безопасная еда. Больные в книгах всегда его едят. Надо дать Дориан какие-нибудь книги из своего тайника, чтобы ей не было скучно.

– Ты ведь любишь меня, Лил?

А если она не умеет читать?

– Лил? Скажи, что любишь меня.

– Нет.

Слово вырвалось раньше, чем она успела его остановить, и Грег швырнул ее через комнату в шкаф тикового дерева, на котором висел экран. Лили ударилась лбом, размазывая кровь по темной древесине. Порез не причинил сильной боли, но она еще врезалась в угол кабинета животом, и ей стало нечем дышать. Лили открыла рот, но не могла говорить: дыхание застряло в горле, и у нее выходили только сиплые хрипы. Кровь залила левый глаз, подняв взгляд, она увидела сквозь алую пелену приближающегося Грега. Ковер был усеян капельками крови.

– Что ты сказала?

Отличный вопрос. Лили давным-давно поставила затвор на горло, так что все слова предварительно проходили фильтр. Теперь там был самый настоящий затвор, физический; она пыталась и не могла вдохнуть. Но другой затвор, тот, что имел значение, широко распахнулся. Она вытерла кровь с глаз и собралась с духом, когда Грег навис над нею. Его лицо раскраснелось от гнева, уголки глаз опустились, а сами глаза были пусты.

– Хочешь извиниться?

Часть ее хотела. Если она извинится, и убедительно, он трахнет ее и оставит в покое на всю ночь. Если сыграет неубедительно, он врежет ей еще пару раз, а потом все равно трахнет.

Будет плохая ночь.

Грег собирался снова ее ударить. Он еще не сжал кулак, но за прошлый год у Лили развилось чутье на такие вещи: она чувствовала надвигающийся удар, возможно, даже раньше, чем его мозг посылал импульс мышцам. Окровавленной рукой Лили вцепилась в брючину его серого костюма и приподнялась на корточки, прежде чем он успел отскочить. Желудок по-прежнему дергало, но когда она выпрямилась и встала, все внутри расслабилось, и она сделала ровный глоток воздуха, заполнивший ее доверху.

– Ты заляпала кровью мой костюм, – пораженно, словно Лили бросила вызов гравитации, произнес Грег. – Теперь мне придется переодеваться.

– Какая трагедия.

Он схватил ее за волосы и швырнул через всю комнату. Лили зацепилась за журнальный столик, ободрав голень, и приземлилась на стопку правительственных листовок, разлетевшихся по полу гостиной. Она попыталась встать, но Грег уже зашел со спины и толкнул вниз, словно она ничего не весила, прижимая к журнальному столику. Когда он задрал ей платье, Лили изо всех сил принялась сопротивляться, вдруг осознав, что произойдет дальше. Она подумала о девушке в детской, о пулевом ранении в живот, о том, какой она была храброй… она крепко вцепилась в эту мысль, когда Грег сорвал с нее трусики и вошел в нее. Он положил руку ей на спину, чтобы удерживать, но Лили все равно невольно дернулась, почувствовав, как глубоко внутри слева что-то разрывается. Стон пополз по задней стенке ее горла, но она прикусила кожу на руке. Грегу бы понравилось, что она стонет от боли. Она не думала, просто знала.

Ее внимание привлекло движение за спиной. Она посмотрела назад, мимо впившейся ей в шею руки Грега, и увидела перевернутого Джонатана, стоящего в коридоре, застывшего с широко раскрытыми глазами. Он все еще сжимал в руке ключи от машины.

Лили накрыл стыд. Она делала все возможное, чтобы скрыть синяки, прекрасно понимая, что никто на это не покупался. Джонатан все знал: именно он отвозил ее в травмпункт, когда Грег сломал ей руку. Но происходящее сейчас казалось гораздо хуже, и все внутри Лили кричало, что это должно быть скрыто. Она не могла смотреть на это чьими-то еще глазами, кроме ее собственных.

Джонатан шагнул вперед, сунув руку под куртку и вытащив пистолет.

Лили исступленно затрясла головой. Джонатан, вероятно, мог остановить Грега и без пистолета: Грег был крупнее, но Джонатан прошел боевую подготовку. Но что будет потом? Грег, недолго думая, уволит Джонатана и наймет Лили другого телохранителя. Джонатан даже может загреметь в тюрьму. И что тогда случится с девушкой в детской?