Завоевание Тирлинга - Эрика Йохансен

Лили сидела на заднем дворе, пытаясь записать послание для своей матери. День выдался слишком жарким: что-то случилось с климат-контролем. Последнее время такое случалось все чаще и чаще. Грег объяснял, что это все сепаратисты и их хакеры, выводящие из строя спутники. Военные, с которыми он общался в Пентагоне, не одну неделю на них жаловались. За последние несколько дней температура в Нью-Ханаане поднялась за девяносто[2], и теперь двор окутывал тяжелый, влажный воздух.

Не считая погоды, неделя была хорошей. Грег уехал в командировку в Бостон, на какой-то съезд с остальными игроками на военном поле. Лили всегда представляла эти встречи увеличенными копиями вечеринок, которые они устраивали дома: подвыпившие мужчины, чьи голоса становятся все громче и хриплее по мере вливания спиртного.

Тем не менее, она была благодарна. Когда Грег ушел, она почти могла притвориться, что это ее дом, что ей не нужно никому отчитываться, как прошел день. Не надо прятаться в детской, можно свободно передвигаться по всем комнатам. Но сегодня Грег вернется, и Лили пыталась использовать последние несколько часов, чтобы записать послание. Трудно заставить ложь звучать естественно, особенно для мамы, которая не хотела слышать ничего неприятного. Лили снова включила запись, когда через заднюю стену ограды в сад перевалилась женщина.

Подняв взгляд, Лили вздрогнула. Женщина, шипя от боли, скатилась вниз, обдирая увивающий стену плющ, и в итоге свалилась в кусты гортензии, исчезнув из поля зрения с низким раненым хрипом. В кухонной двери материализовался Джонатан с пистолетом в руках.

– Отойдите, миссис Эм.

Лили проигнорировала его и, встав со своего шезлонга, подошла на цыпочках к каменной стене. Незваная гостья примяла куст гортензии. Лили почувствовала удерживающую ладонь Джонатана на своей руке, но вглядывалась в зазубренные края куста, пока не обнаружила лежащую незнакомку.

Она похожа на Мэдди!

Женщина удивительно походила на младшую сестру Лили. Ее волосы, теперь запутавшиеся в ветках, выглядели давно не мытыми, но это был тот же самый темный блонд, даже с той же пружинистой текстурой. И такие же, как у Мэдди, курносый нос и веснушки. Вот только она казалась слишком молодой, и Лили закусила губу, пытаясь посчитать, сколько лет было бы сейчас ее сестре. На два года младше Лили, значит, двадцать три. А этой девушке явно не больше восемнадцати.

Теперь Лили слышала вой сирен, приглушенный толстой каменной стеной. Безопасность едва ли когда-либо использовала сирены в Нью-Ханаане: если они и появлялись в их районе, то действовали тихо и эффективно. Но женщина явно жила не в Нью-Ханаане. Ее лицо покрывала какая-то смазка, на ней были джинсы и порванный свитер размера на три больше. Края свитера были окровавлены. Лили присмотрелась повнимательнее, а потом с шипением отпрянула.

– В нее стреляли!

– Идите в дом, миссис Эм. Я вызову Безопасность.

Девушка открыла глаза. Они сияли, ярко-зеленые и удивительно ясные, слишком опытные для подростка. А потом снова закрыла. Беглянка мелко дрожала, прижимая руку к кровавому пятну на животе. Она казалась слишком молодой, чтобы даже задумывать преступление, и выглядела, как Мэдди. Мэдди, исчезнувшая несколько лет назад.

– Вы ранены, – сообщила ей Лили. – Вам нужно в больницу.

– Никаких больниц.

– Она нарушительница! – прошипел Джонатан.

Сирены стали громче: возможно, они уже на Уиллоу-стрит. Женщина снова открыла глаза, и Лили увидела в них смирение, изможденное принятие. Мэдди смотрела так же, когда за ней пришли, как будто уже представляла, что ждет ее впереди. Лили не хотелось думать о том дне, о Мэдди. Джонатан прав: нужно вызвать Безопасность. Но Мэдди уже нависла над Лили, и она поняла, что не может это сделать, не может выдать девушку.

– Помоги мне занести ее внутрь.

– Зачем? – спросил Джонатан.

– Просто помоги.

– Что скажет мистер Эм?

Она подняла на него глаза, в голосе прорезался металл:

– Это же не первый секрет, который мы от него храним?

– Тут другое.

– Давай ее поднимем.

– Она не случайно перемахнула через стену, миссис Эм. Вы слышите сирены? Думаете, они не за нею?

– В дом. Устроим ее в детской. Он не узнает.

– Ей нужен врач.

– Значит, приведем ей врача.

– И что потом? Врачи обязаны сообщать об огнестрельных ранениях.

Лили приподняла девушку, подсунув руки ей под плечи, поморщившись, когда та застонала. Казалось неимоверно важным поспешить и занести беглянку внутрь, прежде чем она как следует задумается о возможных последствиях и о Греге.

– Давай, в дом.

Джонатан, ворча, присоединился. Они протащили незнакомку через сад и внесли в дом, прохладный оазис тьмы. Когда они добрались до гостиной, раненая потеряла сознание и стала намного тяжелее, чем можно было предположить по ее костлявой фигурке. Лили застонала, когда они тащили ее через холл, мысленно прикидывая, что делать дальше. Во-первых, наблюдение. У Лили не было резервных кадров из гостиной и с лестницы, но можно разочек стереть отснятое – Грег спишет это на сбой… «возможно», – поправил внутренний голос. Обувь сепаратистки покрывала грязь, и на ковре в гостиной осталось несколько пятен. Дом самоочищался, но не так быстро. Лили придется отчистить грязь вручную, прежде чем Грег вернется домой. Они внесли раненую в детскую и уложили на диван. Лили почувствовала, что Джонатан пристально на нее смотрит, прежде чем подняла на него взгляд.

– Что вы делаете, миссис Эм?

– Не знаю, – призналась Лили. – Просто…

– Что?

Мысль о Безопасности пронзила голову Лили: воспоминание о той двери, куда они заталкивали людей, никогда больше из нее не выходивших. Когда Лили была маленькой, таких дверей не было, и даже когда она повзрослела, она не особо обращала внимание, как меняется мир. Она часто думала, что вышла замуж за Грега именно из-за этого крайнего невнимания к последствиям, к будущему. Мэдди интересовалась политикой и гораздо шире смотрела на мир. Непосредственный интерес Лили заключался в управлении домом и отношениях с Грегом, поиске способов не попасть под волну его внезапно налетающего гнева, оставаясь на шаг впереди. Конечно, жизнь ее была полной чашей, но она не могла избавиться от мучительного ощущения общей ответственности множества хороших людей, что, не отрывая глаз от земли, позволили безликой двери Безопасности стать всеобщим властелином. Мэдди бы так этого не оставила, но Мэдди исчезла.

Джонатан все ждал ответа, но Лили не могла объяснить, только не ему. Джонатан был морпехом, воевал в Саудовской Аравии в заключительной отчаянной схватке за последнюю нефть в мире. Он был лоялистом. И держал пистолет.