Здесь покоится Дэниел Тейт - Кристин Террилл

– Просто расскажи все так же, как рассказывал мне, – говорил он, – а если почувствуешь себя некомфортно, дай мне знать, и мы это сразу прекратим.

– Все будет нормально, – сказал я.

– Ну конечно, – сказал он. – Моралес постарается заставить тебя оправдываться, внушить тебе чувство, будто ты в чем-то виноват. Ты об этом не думай. Это ее обычный способ вытягивать информацию.

– Ненавижу эту суку, – сказала Лекс.

Я навел справки об агенте Моралес, главном следователе ФБР по этому делу с самого его начала. Она давала в прессе лишь самые формальные комментарии, поэтому о ее характере трудно было судить, но она всегда настаивала, что дело не закрыто, расследование идет, – даже через годы после происшествия. Интервью с ней открывало статью в «LA Magazine», затем упоминались слухи о натянутых отношениях между ней и семьей Тейтов, в том числе о том, что они пытались добиться ее отстранения от дела, – а дальше она заявила, что в последнее время расследование продвинулось вперед, хоть и отказалась вдаваться в подробности. Правда это, или она просто пыталась прикрыть свою задницу, раз уж за шесть лет не сумела раскрыть дело? От этих мыслей у меня пятки горели, так хотелось рвануть подальше – а вдруг у ФБР все же есть какие-то таинственные улики, и они застанут меня врасплох?

Агент Моралес встретила нас в приемной, и ее вид меня удивил. На картинке, которую я нарисовал у себя в голове, это была пожилая женщина с очень короткой стрижкой, в плохо сидящей одежде. В реальности она оказалась молодой – лет тридцати пяти – и красивой. У нее были темные кудрявые волосы, убранные сзади в полухвост, и полные розовые губы с блеском – в точности как у Лекс. Но походка у нее была слегка мужеподобная (должно быть, результат армейской службы) и вид серьезный – это было уже ближе к тому, что я ожидал от федерала.

– Мистер Макконнелл, – сказала она, пожимая руку Патрику. В выражении ее лица было что-то такое, что я не мог толком прочитать – какое-то напряжение в уголках глаз, почти незаметное. Она кивнула Лекс. – Мисс Макконнелл. Спасибо, что приехали.

Улыбка Лекс больше напоминала оскал.

– Я бы сказала, у нас не было выбора.

Моралес встала, сцепила руки за спиной. Определенно служила в армии.

– А ты, конечно, Дэнни, – сказала она. – Рада наконец-то познакомиться.

Она и мне протянула руку для пожатия, но я попятился поближе к Лекс. За последние недели я как-то отвык от своей роли травмированного ребенка, но теперь приходилось входить в нее снова. Дэнни не горел бы желанием прикасаться к посторонним людям после того, что с ним произошло, и, если я изображу такую реакцию, это придаст убедительности тому, что я буду рассказывать дальше.

Моралес убрала руку.

– Так что же, пройдем?

Она провела нас вглубь здания, мимо разных кабинок и кабинетов – все как в какой-нибудь страховой или бухгалтерской конторе, которые во всем мире одинаковы. По пути Патрик за спиной Моралес обменялся легкими кивками с каким-то молодым человеком, склонившимся над экраном компьютера. Я засунул руки в рукава вместе с пальцами. Это тоже была часть роли травмированного, плюс дополнительная предосторожность, чтобы ничего случайно не коснуться.

– Ни к чему нервничать, Дэнни, – сказала Моралес преувеличенно мягким тоном, каким обычно разговаривают с маленькими детьми и умственно отсталыми. – Мы просто хотим послушать твой рассказ, чтобы скорее найти людей, которые это сделали, понимаешь?

– Понимаю.

– Вот в этой комнате мы и проведем с тобой беседу, – сказала она, когда мы подошли к кабинету с закрытыми жалюзи на окнах. Беседу, не допрос. Моралес открыла дверь, и за ней оказался мужчина с вялым подбородком и ранней лысиной – это как-то странно не вязалось с толстыми руками и крепкой грудью, заметными под рубашкой. Вечно шпыняемый неудачник, который решил стать крутым и пошел в ФБР, чтобы наконец получить в свои руки власть. Он вертел в пальцах диктофон. – Это мой напарник, Тимоти Линч. Вы с ним, кажется, еще не знакомы.

Линч пожал всем руки и предложил кофе или содовой. Мы отказались. Все улыбались, и я не мог понять до конца, действительно ли в комнате ощущается скрытое напряжение, или мне просто на нервах мерещится.

– Ну вот, – сказала Моралес и сцепила пальцы. – Вам обоим лучше будет подождать в приемной, пока мы потолкуем с Дэнни.

Все притворное дружелюбие тут же испарилось.

– Ни хрена себе шуточки! – сказала Лекс.

Патрик предостерегающе тронул ее за руку.

– Я останусь с братом, агент Моралес.

– Мистер Макконнелл, нет никакой необходимости…

– Прошу прощения, – перебил Патрик, – но я адвокат Дэнни и его официальный опекун, так что не пора ли прекратить бессмысленный треп и перейти к делу?

Улыбка у Моралес была натянутая, но не обескураженная.

– Вы правы. Разумеется, вы можете остаться, мистер Макконнелл. Мисс Макконнелл, вы можете подождать в приемной.

– Я никуда не пойду, – сказала Лекс.

– К сожалению, я вынуждена настаивать.

– Нет!

– Лекси. – Патрик схватил Лекс за руку и оттащил ее в угол комнаты. Там они быстро и тихо обменялись парой слов. Не знаю, что он ей сказал, но это ее усмирило. Она вынула руку из его ладони, поцеловала меня в макушку и вышла из кабинета.

Остальные уселись за стол – мы с Патриком по одну сторону, Моралес с Линчем по другую, – и Линч включил диктофон. Начал он с нескольких простых вводных вопросов, чтобы меня разговорить. Вначале я удивился, почему вопросы задает он – явно же Моралес тут главная, – но быстро сообразил, что к чему. Моралес хотела оставить расспросы ему, чтобы самой сосредоточиться на наблюдении. Она откинулась на спинку кресла с тщательно отработанным расслабленным видом, но глаза ее выдавали. От них ничего не ускользало, они перебегали с Патрика на меня и обратно, пока я отвечал на вопросы агента Линча, и я все время думал о том, что она уже успела разглядеть.

– Итак, Дэнни, если ты готов, – сказал Линч, – я хотел бы перейти к тому дню, когда тебя похитили.

Я глубоко вздохнул и оглянулся на Патрика. Тот кивнул и сжал мне плечо. Моралес наблюдала за нами.

– Я готов, – сказал я.

– Отлично, – сказал Линч. – Просто расскажи все, что помнишь. Не торопись.

Я сглотнул раз, другой, затем откашлялся. Добавив немного дрожи в голосе, начал:

– Я пошел покататься на велосипеде…

Я рассказывал так, как отрепетировал вчера с Патриком, стараясь не повторять слово в слово. Рассказал о белом фургоне, возникшем непонятно откуда, о потайном отсеке в восемнадцатиколесном трейлере, о трудном пути через канадскую границу. Все слушали молча. Ложь, стоило ей вырваться изо рта, сразу же начала набирать разгон, и скоро я поймал себя на том, что наклоняюсь ближе к диктофону. Заметив это, я незаметно подался назад и сгорбил плечи.