Здесь покоится Дэниел Тейт - Кристин Террилл

Может быть, из-за моей настоящей матери это до сих пор не бросалось мне в глаза и не казалось особенно странным.

До сих пор не могу поверить, как я мог быть таким слепцом.

* * *

– Она меня ненавидит, – сказал я утром Лекс. – Даже смотреть на меня не хочет.

– Я же тебе говорила, Дэнни, она больна, – сказала Лекс. Она взбивала яйца для омлета, а я следил за тостером. Было субботнее утро, и мы остались дома вдвоем. Патрик уехал на работу, Миа гостила у Элеоноры, а Николас отправился в поход с Ашером, хотя я подозревал, что это вранье: я просто не мог себе представить Николаса в походе. После того непонятного случая у бассейна он подчеркнуто не замечал меня, а сегодня, уходя из дома, даже рявкнул Лекс что-то злое – я не расслышал, что.

– Она не только тебя, она никого к себе близко не подпускает, – продолжала Лекс. – И, по-моему… сказать честно? По-моему, она тебя немного боится.

Тост выскочил из тостера, и я вздрогнул.

– Что? Чего боится?

Лекс пожала плечами.

– Если она поверит, что ты и правда вернулся, ты можешь снова исчезнуть. Я знаю, это звучит глупо, но, думаю, она так защищается. Потому что очень тебя любит.

– И у Николаса та же отговорка? – спросил я.

Лекс стояла ко мне спиной, но я видел, как она замерла.

– О чем ты?

– Он как будто все время злится на меня, – сказал я.

Она повернулась ко мне и положила омлет на тарелку. На лице у нее была принужденная улыбка.

– Ну, у вас всегда были напряженные отношения, и к тому же он не умеет быстро приспосабливаться к переменам. Я уверена, он скоро привыкнет, нужно только еще немного подождать.

– Может быть, – сказал я.

– Не волнуйся насчет мамы и Ники, – сказала она. – Все будет хорошо.

* * *

Вечером и Джессика, и Николас появились за ужином. Интересно, думал я, какими угрозами или подкупом Лекс этого добилась.

Миа рассказывала о том, что нового в ее «Волшебной русалочке», а Джессика, допивая второй бокал «Шардоне», вдруг подняла взгляд на меня и спросила:

– Как прошел день, Дэнни?

Все смолкли.

– Я… все в порядке, – сказал я.

Она кивнула и почти тут же отвела глаза.

– Это хорошо. А как тебе уроки в школе?

– Мне нравится рисование.

Николас резко встал, скрежетнув стулом по деревянному полу, и вышел из комнаты.

Патрик уронил вилку и взял стакан. От него веяло надвигающейся грозой.

– Налью еще содовой, – сказал он. – Кто-нибудь хочет еще содовой?

Мы все покачали головами, и он вышел вслед за Николасом в направлении кухни.

– Так что, Миа, – проговорила Лекс таким тоном, как будто ничего особенного не произошло, – что там было дальше, после битвы русалочки с Королем осьминогов?

Даже Миа, которая, по малолетству, обычно не замечала напряженной атмосферы в комнате, разволновалась. Она никак не могла вспомнить, на чем остановилась, и я видел, что на глаза у нее наворачиваются слезы. Я почувствовал, как меня накрыло какой-то горячей волной – похоже на злость, но не то. И я сделал то, чего никто никогда не делал для меня – взял ее за руку.

– Эй, – сказал я, сжимая в ладони ее пальцы. – Все хорошо. Помнишь, русалочка своей волшебной силой заморозила Королю осьминогов четыре щупальца, а еще четыре осталось, и он попытался схватить русалочку ими? А дальше?

Миа улыбнулась мне дрожащими губами.

– Она стала плавать вокруг него кругами, пока у него все щупальца не запутались.

– Это она здорово придумала, – сказал я, и Миа кивнула.

Из другой комнаты доносились приглушенные голоса ссорящихся Николаса и Патрика, а затем хлопнула входная дверь. Патрик вернулся через минуту, и костяшки у него были белые – так крепко он сжимал в руке стакан с содовой.

– Передай фасоль, – сказал он и сел.

* * *

Я не знал, что делать. Чем больше я старался наладить отношения с Николасом, тем больше портил. Я не понимал – то ли он мне не верит, то ли просто я ему не по душе, но в любом случае он был для меня как бельмо на глазу – единственное препятствие для моей гениальной махинации. В любой момент он мог убедить Лекс и Патрика, что я мошенник, или пойти в полицию, и мне оставалось только ждать и готовиться. Я собрал два рюкзака – один держал дома в шкафу, другой в школьной кабинке, – а бейсбольную карточку, единственную по-настоящему серьезную улику, унес из дома и тоже запер в кабинке, засунув между страницами книги. Я решил, что так будет безопаснее: все-таки под замком, а дома, в моей комнате, ее легко мог найти Николас или Лекс. Сейчас нужно быть вдвойне осторожным. Совершенно неожиданно я получил все, о чем мечтал, но стоило взглянуть на Николаса, и я чувствовал, что у меня это все вот-вот отнимут.

К счастью, это чувство мне приходилось испытывать нечасто, так как Николас всеми силами избегал меня. Он по-прежнему возил меня в школу и из школы, но дома не обращал на меня никакого внимания и больше не садился рядом на единственном уроке, куда мы ходили вместе. За обедом я сидел с Рен, а он усаживался спиной к нам, и только Ашер иногда неловко махал мне рукой с другого конца двора.

– Привет, Дэнни! – сказала девушка-чирлидер, которую я даже по имени не знал, когда я шел к своему привычному столику. Парень, шедший рядом с ней, поднял руку, и мы стукнулись кулаками. Так теперь всегда было в школе. С того дня, как я рассказал собравшимся ученикам о своем похищении и осознал, какую силу дает умение становиться видимым на своих условиях, я стал уже не печально известным, а просто известным. Пристальные взгляды и перешептывания сменились приветственными жестами. Все хотели со мной дружить, смеялись моим шуткам, звали меня с собой куда-нибудь после школы, и все это с таким видом, как будто так было всегда. Такая незамутненность была бы отвратительной, если бы не была такой забавной.

Рен-то она как раз отвратительной и казалась, но она по-прежнему не возражала, когда я подсаживался к ней за обедом. На следующий день после того, как я сбежал из ее дома, как псих какой-то, и поклялся больше к ней не приближаться, я поймал себя за тем, что снова смотрю на нее на рисовании через весь класс, и она улыбалась всякий раз, когда наши взгляды встречались. И меня перестало беспокоить, что я не знаю, как с ней себя вести, потому что дело было уже не во мне. Я хотел только одного – узнать ее, если она позволит. А она в тот же день, когда я подходил к ней во время обеда, сама окликнула меня и подвинула свой рюкзак, чтобы я мог сесть рядом. С тех пор я всегда сидел с ней, и она терпела весь этот цирк вокруг меня. Кажется, самые отчаянные попытки привлечь мое внимание ее даже забавляли.

– Как зовут эту блондинку? Тейлор? – спросила она, когда мы вместе шли после обеда к тому крылу, где располагались биологические и химические кабинеты.