Истоки неприятностей - Екатерина Шашкова

И дождалась-таки продолжения:

— Что будем делать? — спросил Лисар, и даже по голосу было понятно, что ответ он уже знает, но хочет услышать открытым текстом. Нина тоже догадывалась, что скажет Ракун. Он просто не мог среагировать на ультиматум по-другому:

— Ты — ничего. А я дождусь полудня и пойду на встречу. — Да ты на ногах не стоишь!

— До моста как-нибудь доберусь, тут недалеко. — А обратно?

— Алекс, ты как ребѐнок, — вздохнул магос. — Не будет никакого обратно. С таких встреч живыми не уходят.

— И после такого я должен тебя отпустить?

— А у тебя другого выбора нет. Что бы ни задумал наш неведомый злодей, ему нужен именно я. Значит, надо идти. Скажи лучше, Силь до полудня без лекарств дотянет?

— ответ раздался только тихий скрип кресла. Видимо, Лисар пожал плечами.

Нина почувствовала, как к глазам подступают слѐзы. Хотелось ворваться в гостиную, вцепиться в Ракуна обеими руками и никуда не пускать. Связать, если понадобиться. Приковать к дивану!

Но не она ли совсем недавно говорила, что таких, как он, на цепь сажать бесполезно? Всѐ равно сделает то, что посчитает нужным, так пусть о деле и думает, не отвлекаясь на чужие истерики. Придурок!

— Женщина, хватит там страдать! Я тебя за чаем послал, — донеслось из-за двери.

— Где хочу, там и страдаю, — крикнула в ответ Нина, чувствуя себя донельзя глупо. Действительно, если она может предугадать реакцию Ракуна, то и он наверняка в

состоянии сделать то же самое. Особенно если однажды уже ловил еѐ на привычке подслушивать под дверями важные разговоры.

о Я знаю, что ты всѐ ещѐ там, — подтвердил магос. — И всѐ ещѐ жду свой чай.

о Чтоб ты им подавился, — беззлобно вздохнула Нина и всѐ-таки направилась на

кухню.

Каблуки звонко цокали по паркету.

Вот что она не учла! Звук шагов! Надо было демонстративно отойти подальше, а потом вернуться обратно босиком. Но сейчас-то уж бесполезно, наверное.

о Вот так-то лучше! — довольно улыбнулся магос, прислушиваясь к затихающему перестуку.

о Ты с самого начала знал, что она там стоит? Зачем тогда было выгонять? — удивился Лисар.

о Чтоб ты не нервничал… Да и не знал я. Просто предположил. — Ракун ещѐ немного повалялся на диване, изучая потолок, а затем собрался с духом и всѐ-таки сел нормально. — Алекс, слушай… Я понимаю, что тебе сейчас немного не до того, но я должен кое-что рассказать, пока эта выхухоль не вернулась. У меня, кажется, небольшая проблема…

Если где-то человек попал в беду,

Мы поможем — мы всѐ время на посту.

Долану не спалось.

Диван в кабинете казался то жѐстким, то чересчур мягким, зудел над ухом комар, издевательски громко билась в окно ветка, из-под двери пробивалась полоска слишком яркого света… Каждый посторонний звук, каждое ощущение или мысль выдѐргивали из дремоты и мешали погрузиться в неѐ вновь.

Мнительностью и паранойей Долан никогда не страдал, но сейчас в голове роились смутные подозрения, опасения, дурацкие предположения и страх. Мерзкий липкий страх, заставляющий сердце бешено колотиться безо всякого ритма. Стоило бывшему милиту закрыть глаза, и сразу начинало казаться, что он упустил из виду нечто важное, что-то не сделал или не успел сделать.

Для страха не было причин. По крайней мере, объективных причин. Долан сделал всѐ, что мог в данной ситуации, в соответствии с уставом и здравым смыслом… Он же не Ракун, чтоб безалаберно игнорировать и то, и другое.

Сердце снова бухнуло непривычно громко, а потом пропустило удар.

Вот оно! Здравый смысл и Эллерт — любой из Эллертов — вещи несовместимые. Глупо было надеяться, что Алина окажется исключением. Скорей уж полезет в самую гущу событий, наплевав на всякую осторожность.

Долан рывком поднялся, сна не было ни в одном глазу. Часы показывали полпятого утра, девчонка наверняка сладко спала в своей комнате и знать не знала о причинах чужого беспокойства. Но проверить было необходимо. Пусть удивляется, пусть смотрит как на идиота, лишь бы с ней всѐ было нормально.

От управления до школы — десять минут ходу, но если поторопиться, то можно успеть за шесть. Столько же времени ушло на то, чтоб разбудить пожилого привратника и убедить его впустить постороннего на территорию.

Тут Долан впервые пожалел, что сменил работу. Милитский жетон с камнем в таких случаях действовал куда эффективнее, чем неброское на вид удостоверение. Привратник так внимательно вчитывался в четыре строчки, и так долго изучал фотографию, словно охранял не учебное заведение, а склад оружия. Хотя куча начинающих магов по убойной силе, наверное, затмила бы любой склад.

Ещѐ хуже вышло с комендантом общежития. Тому было наплевать на документы и должности, проблему он видел исключительно в поле внеурочного посетителя.

— Мужчинам на территорию женского крыла после десяти вечера проходить запрещено, — занудно протянул усатый толстячок, показательно тыкая пальцем в висящий на стене свод правил.

— Что за бред? — удивился Долан.

— Не бред, а традиция, обеспечивающая безопасность и сохранность доброго имени юных воспитанниц!

— Да откуда юные-то? Там все совершеннолетние, а многие ещѐ и замужние.

— Вы не к замужней идѐте, — резонно возразил комендант.

— Хорошо. — Долан давно усвоил, что с некоторыми людьми спорить бесполезно и надо играть по тем правилам, которые они предлагают. — Тогда просто разбудите девочку

с приведите сюда. Мы поговорим при вас. Так можно?

— Нет. — Радостно заявил толстячок. — Я ведь тоже мужчина. Значит, мне тоже нельзя к ним ходить!

— Тогда почему бы не назначить комендантом женщину?

— Пытались. Но рано или поздно выяснялось, что они ночами предпочитают следить за дисциплиной не в женском крыле, а в мужском. В мужское-то женщинам можно! Так что сначала одна замуж выскочила, потом вторая… А я давно тут работаю, я ответственный!

Долан почувствовал резкое желание взять этого ответственного за шкирку и просто отодвинуть с дороги, но усилием воли сдержался. Он же не Эллерт какой-нибудь, а серьѐзный человек. Ещѐ и при исполнении. Ну и что, что небритый и в пять утра.

— Пять утра! — сонно подтвердила с лестницы белобрысая девчонка с косичками. — Вы чего тут расшумелись?

Судя по толстой стопке конспектов в руках, незнакомка или училась всю ночь напролѐт, или встала пораньше, чтоб повторить перед зачѐтом важную тему. Растрепавшаяся правая косичка студентки выступала за первую версию, аккуратная левая — за вторую.