Пророчество огня - Алена Ромашкова

Освободившись, Лекс, Барс и Рэн к вечеру добрались до харчевни, где их побратимы уже вовсю наслаждались едой и выпивкой. Присоединившись, Лекс оглянулся в поисках леди Раш. Клык без слов понял, кого ищут глаза командира, и сказал, что она ушла в свою комнату и пока оттуда не выходила. Он предложил сходить ее разбудить. Лекс хотел было ответить, что сделает это сам, но не успел: Клык подскочил и унесся вверх по лестнице выполнять задуманное.

Момент, когда Маша спустилась в зал, запомнился Лексу очень хорошо — пожалуй, это был самый яркий эпизод того дня. Худощавая фигурка, обряженная в мужскую одежду, но не потерявшая при этом своей женственности и очарования, посвежевшее личико в обрамлении коротких рыжих кудряшек — как кто-то мог видеть в ней парня? На взгляд командира маскировка не работала, однако так было только для него, а окружающие принимали ее за мужчину и даже считали привлекательным: пока графиня через весь зал пробиралась к их столу, к ней пристала пьяная девица. Лексу очень захотелось подойти и вырвать Машу у этой девки, чтобы та не смела пачкать ее своими грязными руками.

Мужчина сам не понимал, откуда такие мысли. С какого времени он вдруг решил, что графиню Раш можно чем-то испачкать? Для него она была королевской подстилкой и убийцей брата, поэтому он ее ненавидел всеми фибрами своей души. Его боевая звезда пленила Мариссу без единой доли сомнения, воткнув свои клинки в десяток охраняющих ее таких же как он сам наемников. Драка была жаркая, однако Лексу она была в радость. Боевики, охранявшие Мариссу, были сильными и тренированными, поэтому после такого серьезного боя не было ощущения, что они схватили беззащитную слабую женщину. И все же небольшой червячок сомнений в собственной правоте грыз.

В день ареста Лекс не видел в этой женщине никого, кроме мерзкой бабы, которая орала без умолку и вела себя как бешенная, стеная, рыдая и костеря весь свет, пока ее связанную доставляли гвардейцам. Не похожа она была на хладнокровную убийцу — насколько было бы легче, будь она мужиком.

Весть о том, что Черную Мариссу отправляют на костер, отозвалась в душе Лонгфорда противорчивыми эмоциями. Эта тварь, лишившая его единственного члена семьи, была достойна смерти, но мучений, которые приносит огонь? Остальные ее преступления, о которых говорили в народе, его мало волновали. Он не был уверен, что Марисса действительно ела младенцев на завтрак или соблазняла мужчин, бегая по городу обнаженной. Большинство сплетен о ней были преувеличены народной молвой. Лекс наверняка знал две вещи: графиня до полного сумасшествия убивалась за его величеством Александром, становясь объектом насмешек всего королевства, а затем пыталась убить монарха, связавшись с ведьмами и их проклятыми ядами. Реальными жертвами ее страсти и ненависти стали близкий ему человек и его возлюбленная.

Отправив графиню герцогу Норману, Лекс постарался выбросить ее из головы, с удовольствием приняв задание Карсона по поимке главарей мятежников — он стремился выкинуть лишние мысли. Хотелось отупляющего боя, приносящего пустоту в голову и душу. Однако то, что произошло дальше, выбило Лонгфорда из колеи, не укладываясь в голове. В их костре появилось перепачканное израненное создание с грязными рыжими волосами, одетое в платье, которое когда-то было белым, но превратилось в серую рванную тряпку. Кто-то очень сильно возненавидел их неожиданную гостью, оставив отметины своих чувств по всему ее телу.

Когда Барс вытащил это недоразумение из костра, никто бы не узнал в ней графиню Раш. Девушка была похожа на беспризорного котенка, который безвольно повис в зубах у мамы-кошки. Барс роль мамы выполнял исправно, с первых секунд взяв пришлую под свою опеку. Лекс не стал разбираться, как она к ним попала, он был согласен ее переодеть, накормить и отпустить. Когда-то он сам вот так беспризорничал на улицах и с тех пор с теплотой вспоминал всех, кто помог ему выжить.

Когда он увидел отмытое от грязи и копоти лицо девушки, мир перевернулся по двум причинам: это была она, убийца его брата, но смотрела она на него самыми прекрасными глазами, которые он когда-либо видел. В отличие от себя же несколькими днями ранее, в этот раз Марисса молчала, а ее внимательный и немного обреченный взгляд заглядывал в душу. Сорвавшись, он чуть ее не придушил. Сжимая руку на ее хрупком горле, Лонгфорд не только казнил преступницу, одновременно с этим он уничтожал зачатки зарождающегося в душе некоего обжигающего чувства, которое поэты назвали бы страстью, а он сам — помутнением рассудка.

Каждый день, что графиня проводила в их отряде, становился для Лонгфорда серьезным испытанием, однако настоящие эмоциональные качели начались после того, как она осталась, чтобы защитить их от кровожадного монстра в сарае у Ирма. До тех событий в голове у боевика выстраивалась вполне логичная картина, в которой Черная Марисса была мелочной, мстительной личностью, не ставящей ни во что человеческую жизнь, зацикленной только на себе.

Ненавидя ее, он с удивлением осознавал, что его отряд не разделяет эти чувства. Она обворожила Барса, который буквально носил ее на руках, обменивалась шутками с Клыком и даже общалась с Рэном. Да из этого молчуна слова не вытянешь обычно, а тут его потянуло на долгие беседы! А Ганс… Он не попросил у нее обратно свои любимые сапоги!

После ее подвига в Топях, его побратимы все четверо приняли графиню окончательно и бесповоротно, больше не поднимая вопрос о преступлениях и беспокоясь только о ее защите. Она за неделю стала неотъемлемой частью их отряда. И только Лекс еще сопротивлялся, напоминая себе, что ее невиновность не доказана, а вот как раз вина официально признана. Но все чаще про себя он называл ее не Марисса, а Маша, как бы отделяя эту рыжую смелую девчонку от образа эгоистичной дряни, нарисованного в его голове.

Тот факт, что леди Раш в глазах Лонгфорда все меньше походила на убийцу, не снижал степени его бешенства. Только причина поменялась — теперь это была ревность к первому лицу государства. Слухи и истории о романе графини Раш и его величества Александра обсуждали всем миром. Огласке эта любовная драма была предана на этапе ее завершения, когда король дал отставку Мариссе, так и не женившись на своей фаворитке, и заключил помолвку с принцессой крупнейшего из соседних государства Данмарх.

Династийный брак против любви. Приоритет короля был очевиден: он сделал любовь разменной монетой, что для графини Раш стало ударом. С этого момента она и начала вытворять свои