Под скорбной луной - Карен Одден

поинтересовался, знаю ли я счет и грамоту, и я показал, что владею и тем, и другим. Гордон заставил меня письменно пересказать одну газетную статью. Потом попросил побоксировать с сержантом Лэндри, чтобы убедиться, что я могу за себя постоять. Вот, собственно, и все. — Я улыбнулся. — Мне повезло, что в тот день в участке был Гордон, а не старший инспектор Мосс. Тот ненавидел ирландцев и наверняка вышиб бы меня на улицу, но Гордон никакого предубеждения не выказал. Мне подобрали комплект формы, и моя служба началась. На деньги, которые дала ма, я оплачивал жилье, пока не получил первый заработок.

— Ты никогда об этом не рассказывал, — заметила Элси.

— Ты никогда не спрашивала.

Мы немного помолчали, а потом я наконец задал вопрос, с которым пришел в дом Дойлов:

— Насколько глубоко увяз Колин? Я имею в виду его связь с Маккейбом.

Элси замерла.

— С Маккейбом? По-моему, Колин не входит в его шайку. Он забирает выручку из букмекерских контор, которыми заправляет О’Хаган. — Она поморщилась. — Едва выбила из него это признание.

— Элси, — сказал я как можно мягче. — О’Хаган передал мне с Колином записку, просил встретиться. Только на самом деле поговорить со мной желал Маккейб, а тот никогда не поручил бы О’Хагану привлечь Колина, если они лично не знакомы.

— И ты… виделся с Маккейбом? — побледнела девушка.

— Вчера вечером.

Она съежилась на стуле, и мое сердце облилось кровью при виде ее несчастного лица.

— И что… что от тебя хотел Маккейб? — сглотнув комок в горле, выдавила Элси.

— Рассказал, что в Чепеле убивают его людей. Спрашивал, не замешаны ли в этом детективы из Ярда, а они, естественно, тут совершенно ни при чем.

— Он как-то упоминал имя Колина?

— Нет, ни разу, — честно ответил я.

Элси облегченно вздохнула.

— Понимаю, почему он тебя расспрашивал. Все-таки четверо убитых за последние две недели.

— Четверо? Маккейб вроде говорил о троих…

— Еще одного нашли сегодня утром в садах Святой Девы Марии с пулей в голове, как и прочих. Я слышала об этом от миссис Макгарри, а потом еще прочла в газете. Один из четверых застреленных — племянник Маккейба.

Хм, значит, тут дело личное. Интересно, который из четверых?

— Газета сохранилась?

— Нет, прости. Потратила, когда разжигала очаг.

— Что еще там было написано?

— Ну, что ирландцы сцепились между собой, — неуверенно ответила Элси. — Правда, погибли только люди Маккейба, так что, по-моему, это вряд ли. Никто не пойдет против Маккейба. — Она подперла подбородок ладонью. — Ведь так, Микки?

Ирландцы против ирландцев? Я сказал бы, что такое невозможно. Другое дело, если внутри банды произошел раскол.

— А что за газета? — спросил я.

— «Обсервер».

Снова «Обсервер»!

На церкви Святого Ботольфа зазвенели колокола, напомнив, что час уже поздний. Вечерние приемы у Белинды по субботам начинались точно в восемь, а мне хотелось увидеть ее до того, как соберутся гости. Я поднялся и снял пальто со стула, которым Элси заклинивала ручку двери.

— Так почему ты на самом деле строила баррикады? Неужели сюда заявлялся О’Хаган? А если не он, то кто? — По лицу девушки пробежала странная тень, и я спросил тверже: — Элси, кто здесь был? И когда?

— В среду вечером, — призналась она. — Заходили лишь раз, и я не уверена, что это люди О’Хагана. Они не представились.

— Сколько их было?

— Трое.

— Господи Иисусе… — присвистнул я. — Они тебе угрожали?

Элси поспешно покачала головой — на мой взгляд, слишком поспешно.

— У одного из них был пистолет. Вот здесь, — она тронула пояс своего платья. — Но он до оружия даже не дотронулся. Эти парни хотели знать, где Колин.

Снова огнестрельное оружие в Уайтчепеле… По моему телу прокатилась волна страха, заставив затрястись кончики пальцев.

— Как они вошли? Дверь была не заперта?

— Я только вернулась с рынка с полными сумками, и они ворвались вслед за мной.

У меня по спине снова пробежал холодок.

— Элси…

— Знаю, знаю! — перебила она. — Просто такого никогда не случалось! Было еще светло — всего-то половина четвертого.

М-да, верно говорила ма: времена меняются.

Я тяжело выдохнул. Уже не первый раз пожалел, что не могу убедить Дойлов перебраться поближе ко мне или просто в другой район. Ма твердила одно и то же: у них здесь вся жизнь — и лавочка, и церковь, и друзья.

— Почему ты мне сразу не рассказала?

— А что ты сделал бы? Это как раз был день после крушения «Принцессы Алисы»! К тому же они не собирались причинять мне вреда.

В тот раз — не собирались… Я перевел взгляд на запястье Элси и снова посмотрел ей в глаза.

— Ма знает?

— Нет. — Девушка вскинула голову. — И ты ей не говори. Ничего хорошего из этого не выйдет.

— Не буду. Но обещай меня известить, если такое еще раз повторится. И домой заходи через вход в лавочку.

— Я так обычно и делаю.

— Скажешь ма, что меня видела? — попросил я, натягивая пальто. — Буду думать над тем, как помочь твоему брату.

Судя по тому, что рассказала Элси, уход Колина из банды пойдет Дойлам во благо.

— Конечно, Микки. — Она протянула мне шляпу. — Спокойного тебе вечера.

Я остановился, положив ладонь на ручку двери. Элси стояла рядом, приготовившись запереть за мной замок и забаррикадироваться.

— Хорошо, что удалось тебя застать. — Я обнял ее за плечи и чмокнул в макушку. — Ради бога, будь осторожна.

Она кивнула, и я вышел на лестницу. Шагнув на третью ступеньку, услышал, как Элси возится со стулом.

Ужасно, что ей приходится принимать подобные меры…

Глава 17

Моя работа, особенно в Ярде, сводила меня с людьми из самых разных слоев общества. Преступный мир действует круглые сутки, и потому я на удивление хорошо знал, как следует правильно одеваться утром, днем и вечером, чтобы не ударить в грязь лицом в лучших домах. Едва Белинда заикнулась о том, что неплохо бы мне посетить один из ее приемов, я тут же наведался на Сэвил-роу. Поручив себя заботам умелого портного, поклялся, что не буду спорить и даже глазом не моргну из-за цены. В первом я преуспел, однако мастер, выставив счет, поморщился при виде моей гримасы.

Попав домой, я помылся, оделся и взял кэб до Белгравии, вспомнив вечер несколько месяцев назад, когда стоял в тени могучего платана за воротами дома Белинды. За день до того мы серьезно поругались, и я пребывал в самом жалком состоянии. Наблюдал, как экипажи, прибывая к ее крыльцу, выгружают элегантно одетых пассажиров. Дверь открывалась не меньше дюжины