Двое на краю света - Татьяна Алюшина

Они переключились на обсуждение Анжелы и то, как ее «придержать», потом перешли на еще какую-то тему – я уже не слушала. Я смотрела в окно на потемневшее от непогоды и грозящего приходом дождя море и думала о том, как странно устроена жизнь.

Если бы не Глория и Архип, я бы никогда не познакомилась с Красниным.

Ну да, зацепили меня фотографии Никлена, и, скорее всего, я бы таки съездила в одну из экспедиций в Арктику, но спокойно спланировала бы эту поездку, а не бегом и штурмом, и с Красниным, вполне возможно, не пересеклась бы. Да и вопрос – до такой ли степени мне понадобилась та Арктика, если бы не желание узнать отца моего сына? Странно звучит, правда.

Никто не планирует любовь. И хотели бы, да не можем.

Но как часто, получив как драгоценный дар эту прекрасную любовь, мы получаем вместе с ней в нагрузку и кучу проблем. Порой неразрешимых проблем.

С момента нашей первой встречи с Красниным и до сих пор я ни намеком, ни мыслью мимолетной ничего не планировала, не задумывалась ни о прошлом, ни о будущем – я в прямом смысле плыла по течению времени и этой экспедиции вместе с нашим судном. Ярко, сильно и мощно переживала каждый день шквалы чувств, эмоций, добровольно тонула в красоте этих переживаний – от природы, от людей, окружавших меня, от неких духовных и эмоциональных всплесков и от неожиданной, совсем негаданной любви.

Принимала, как есть, и жила в них, как есть.

Всего несколько дней, и эта экспедиция закончится, и настанет то, что ждет впереди. И, может, пора подумать – что? И чего я хочу и жду и как планирую свою будущую жизнь?

Да уж, хочешь насмешить бога, расскажи ему о своих планах!

Я не планировала и не собиралась рассказывать Краснину про Архипа, даже когда поняла, что влюбилась в него, и позже, когда почувствовала, что по-настоящему люблю этого мужчину, – знала, что не скажу ему о сыне. По крайней мере не сейчас. Когда-нибудь обязательно, может, через несколько лет, когда Архипка подрастет и осмысленно сможет общаться с отцом.

Ну действительно – зачем сейчас ему сообщать об этом? Какова цель этих признаний? Каких решений и реакций я могла ожидать от Краснина? И самое главное – для чего? И представляя себе возможные варианты последствий, я не собиралась ему сообщать этот факт и усложнять и его и свою жизнь.

А сейчас я четко понимаю, что не могу ему не рассказать о сыне! При его уверенности в собственном бесплодии я права не имею промолчать! Ах, ну какой же ты простодыра, Краснин! Ну какого черта ты так легко на веру принял то, в чем тебя уверяла обиженная чем-то женщина! Черт знает, какие там у них были отношения, а я так и знать не хочу! Но ведь и дураку понятно, что такой сильный потенциальный ученый просто не может быть бесплодным – это невозможно! Я как биохимик взялась бы даже это научно доказать, если бы понадобилось, а пока просто знаю это, и все!

Я вспомнила наш разговор с Глорией, как раз по поводу этого отцовства.

Она как-то пришла, когда я мыла Архипку, и тут же принялась помогать, а когда, вытерев его насухо, мы в четыре руки стали его переодевать, она вдруг улыбнулась и нежно провела пальцами по родимому пятнышку на его левой лопаточке.

– У Краснина точно такое же, – улыбалась она своим воспоминаниям. – Он рассказал мне, что это родимое пятно переходит по наследству от отца к старшему сыну. В их семье есть легенда, а может и быль, о том, когда и откуда взялась эта отметина. Считается, что их род идет еще от варягов, что его предок был одним из лучших воинов и воеводой у Рюрика и носил татуировку на левом плече – отличительный знак лучших воинов, символ Рюрика, летящий сокол. И носили эту татуировку все предки, ставшие династией великих воинов. Один из предков в бою получил сильный ожог левой части тела и плеча, и когда жена его выхаживала от ранения и болезни, то все обращалась к этому соколу, буквально вплавившемуся в плечо, чтобы помог исцелиться ее любимому и не отнял у него воинскую силу и искусство. И была она в это время беременной, а когда родила их первенца, увидела, что сокол и ему на плечико сел, словно охранял. Вот с тех пор у них в роду эта отметина и переходит от отца к старшему сыну. Красивая история, правда?

– Да, очень романтично, – согласилась я тогда и посмеялась, – особенно в том месте повествования, где речь шла про поджаренного дедушку. А так ничего. И как биохимик скажу тебе, что такие вещи, как переходящие по наследству родинки, хоть и случаются, но крайне редко.

– Ну вот у них случилось! – рассмеялась Глория, расцеловала щекастого довольного Архипку и заявила: – А тут и без генетической экспертизы все ясно и наглядно, кто чей сынок и папа! Правда, милый? – спросила она сыночка.

И восьмимесячный Архипка порадовался этому факту, активно принявшись подскакивать у нее на коленках и хлопать в ладошки.

Я скажу ему про сына. Но что дальше?

Питер – Москва, не наша история – он в работе, я в клиентах и работе, да и никому это не нужно, но что дальше? Да и кто сказал, что что-то должно быть дальше?!

Ему нужно это наше дальше? А мне?

Мне нужно!! Вот сразу, влет ответила я себе, как только мысленно произнесла этот вопрос, – мне нужно! Я хочу быть с ним, дышать с ним одним воздухом радости, спать с ним, и просыпаться, и вставать ночами и находить его в кабинете гладящим рубашки и записывающим формулы в перерывах между левым и правым рукавом!

Я хочу навязываться с ним в экспедиции и слушать его крик, что никуда я не поеду, а потом что я снова залезла черт-те куда, и как я до сих пор не убилась! Я хочу очень много с этим мужчиной – пройти, прожить, вместе пережить и хранить воспоминания!

Дело осталось за малым – надо, чтобы и он этого хотел…

И тут я совершенно четко поняла и осознала, что мое умение придумывать и ставить себе цели и доводить задуманное до конца работает только в тех случаях, когда это не касается такой тонкой материи, как чувства и отношения. Я не ставлю перед собой цели получить Краснина, я даже не могу назвать это мечтой. Я просто поняла, что я люблю его и хочу быть с ним вместе. И на этом точка. Все.

Делать что-то ради этого, предпринимать какие-то целенаправленные действия, поражать его как-то, очаровывать и подталкивать к совместной жизни я не собираюсь ни вот на миллиметр! Странно даже самой. Но пусть идет все, как идет. И если я ему нужна, мы будем вместе, только потому, что это желание обоюдное.

Черт-те что! Бразильский сериал с доном Педро, преждевременно впавшим в кому, и потерявшимся при родах ребенком конкретно отдыхает! У нас тут сюжет позаковыристей!

Я расскажу ему о сыне, но не сейчас, а когда мы вернемся в Питер.

Мы останавливались на острове Рудольфа, постояли у захоронения Седова, так и не дошедшего до Северного полюса, и побывали в гостях на полярной станции, познакомились с поразительными людьми, работающими там. Дальше проследовали к северо-восточной оконечности Земли Георга, самому большому острову архипелага, а оттуда дошли до острова Земля Александры.