Его любимая грешница - Элли Лартер

эта практика уже вовсю существовала. Несколько раз я пытался объяснить своему новому работодателю все риски и опасность подобной деятельности, но потом просто забил: Дионис не видел никого и ничего, кроме денег, к тому же – его покрывали влиятельные политики и бизнесмены, и он мог делать что угодно... Теперь вот Турин и вовсе предложил ему расширение.

Моей же главной обязанностью – по договору и по совести, – всегда было следить за тем, чтобы на секс-приваты и выезды попадали только те девушки, которые сами хотели этого. В конце концов, некоторые устраивались в клуб именно ради проституции. А кто-то просто хотел танцевать. Я уж молчу об официантках... Собственно, поэтому я и задержался здесь так надолго: в клуб нередко попадали совсем молоденькие, неопытные и невинные девчонки вроде Вики, которые понятия не имели, какой ад ждет их на обратной стороне вечного праздника с музыкой, танцами, дорогим алкоголем и богатыми щедрыми гостями...

Вот только большая часть клиентов понятия не имела, да и не хотела пользоваться какими-либо БДСМ-приспособлениями. И слава богу. Пьяные и возбужденные до предела, они обычно обходились быстрым сексом (я бы даже сказал – тупой неистовой долбежкой), после чего отпускали девушек.

Кроме того, чтобы воспользоваться какой-нибудь секс-атрибутикой из камеры пыток, медицинского кабинета или лаборатории, нужно было получить специальное разрешение от меня и от Диониса, а это было непросто.

Если разобраться с плетью и кляпом мог каждый, то анальные пробки, прищепки на соски или зажимы для половых губ уже требовали определенной сноровки и опыта. Что касается веревок для шибари, гинекологических зеркал, игл, вакуумных помп и электрошокеров, то здесь разрешение мог получить только хорошо знакомый нам клиент с БДСМ-навыками. Таких на моей памяти не случалось, да и пробки и зажимы мы доверяли только нескольким клиентам из всего потока желающих заглянуть к нам на огонек.

У меня же есть коды доступа ко всем панелям с игрушками и атрибутикой, и прямо сейчас я собираюсь уложить на андреевский крест обнаженную дрожащую малышку, которая и понятия не имеет, насколько хорошо я умею управляться со всеми этими опасными штуками.

– Это обязательно? – спрашивает она, всхлипывая и глядя на меня взглядом олененка Бэмби: большие глаза, полные страха, смотрят исподлобья, а сама она кусает нижнюю губу и нерешительно переступает с ноги на ногу.

– Обязательно, – киваю я с ухмылкой и протягиваю ей руку. Вика наконец делает шаг мне навстречу, вкладывает свои тонкие дрожащие пальчики в мою ладонь, и я сразу тяну ее за собой на другой конец комнаты, заставляя встать спиной к андреевскому кресту и прислониться затылком, лопатками, задницей и икрами к его прохладной кожаной поверхности. – Подними руки, – командую сухим менторским тоном, потому что все происходящее заставляет меня наконец почувствовать себя мастером. Это пьянящее и немного подзабытое ощущение: я не проводил БДСМ-сессий уже месяца три. Член стоит колом, внутри все распирает от кайфа и предвкушения долгой мучительной пытки над хрупким девичьим телом... Я обхватываю тонкие запястья Вики плотными кожаными ремнями, затягивая их так, чтобы хорошенько зафиксировать и при этом не причинить боль. – Не давит?

– Нет... – лепечет малышка.

– Отлично, – киваю я и продолжаю: закрепляю еще один ремень вокруг ее шеи, один – по ребрам, прямо под грудью, и еще один – по самому низу живота, по выступающим косточкам бедер. – Не больно?

– Нет, – снова говорит девушка. Кажется, по привычке она хочет помотать головой, но с затянутым на шее ремнем это проблематично.

– Теперь приподними левую ногу – так, чтобы она оказалась прижата к перекладине, – Вика послушно выполняет приказ, и я быстро закрепляю на кресте ее левую ногу. Всего три ремня – на бедре, над коленкой и на лодыжке.

Потом то же самое я проделываю со второй ногой – и девушка наконец оказывается полностью в подвешенном состоянии. Ее держат одиннадцать ремней, она крепко зафиксирована. Одно только это возбуждает меня еще сильнее, ведь теперь малышка совершенно беззащитна и беспомощна перед моей властью. Вырваться не получится. Кричать бессмысленно – никто не услышит. Умолять бесполезно – во время сессий я не знаю жалости.

– Прежде чем мы начнем, я скажу тебе что-то очень важное, и ты должна будешь это запомнить, ясно?! – спрашиваю я, приблизившись к самому лицу девушки и глядя ей в глаза. Она смотрит на меня как зачарованная, как пьяная, и рассеянно кивает. Тогда я хватаю ее за подбородок, и она коротко вскрикивает. – Слушай внимательно! – рычу я. – Во время сессии я – твой господин, и ты должна называть меня только так, ты поняла?!

– Д-да, – захлебывается девчонка.

– А ты – моя нижняя, моя сучка, моя дырка, – хриплю я ей в губы, а свободной рукой скольжу по ее обнаженному телу, минуя кожаные ремни, просовываю ладонь между женских бедер и нащупываю горячую, пульсирующую, истекающую влагой щель...

– Да... – повторяет малышка с придыханием.

– Но запомни, – я резко вставляю в нее один палец, заставляя снова вскрикнуть и впиться на меня широко распахнутыми глазами. – Ты всегда можешь остановить меня или притормозить. Если ты хочешь продолжить сессию, но мне следует быть немного мягче или прекратить делать то, что я делаю в данный момент, – скажи «оранжевый».

– Хорошо... – лепечет она.

– Если же мне нужно полностью остановить сессию – скажи «красный».

Она снова кивает.

– При этом, – замечаю я строго. – На меня не подействуют иные твои просьбы, слезы, всхлипывания, проклятия и попытки вырваться, ты поняла?!

– Угу, – всхлипывает Вика.

– Отлично, – ухмыляюсь я и вытаскиваю из нее палец, тут же облизывая и языком тщательно вычищая из-под ногтя ее соки: – Ты вкусная.

Она смотрит на меня и задыхается, а я буквально пожираю ее нетерпеливым взглядом хищника, а потом хватаюсь за рычаг, чтобы привести механизм в действие и повернуть девчонку вниз головой и вверх ногами.

39 глава

Один