Повседневность Средневековья - Мария Ивановна Козьякова

в детском возрасте. Не считалось предосудительным повторное вступление в брак — наоборот, это было весьма желательно, особенно для женщины-вдовы. В таких случаях дети, рождённые от первого мужа, её практически не интересовали.

Широкое распространение церковной формы брака, брачно-семейных отношений, их окончательная «христианизация», переход в морально-правовом аспекте под церковную юрисдикцию произошли именно в эпоху Возрождения. Возможно, Реформация стала последним, завершающим аккордом в многовековой эпопее. На этом пути церковь отобрала и ассимилировала, переработав в соответствующем ключе, многие языческие обычаи, облагородив и освятив их. Языческий брак олицетворял собой священный союз — соединение мужского и женского начала, призванное увеличить плодородие космоса, и поэтому в магическом действе важнейшее место отводилось эротике, фаллической символике.

С приходом христианства церковь берёт на себя мистерию, превращая её в таинство, получившее материальное воплощение в церковном венчании, а всё земное оставляет светскому празднику. Ритуал разделяется, причём обе части получают собственное содержание и особую эстетическую форму. Лишённые сакрального духа, свадебные обряды эпохи Возрождения отличаются чрезвычайной свободой нравов и даже разнузданностью. Это характерно для бракосочетания как простолюдинов, так и знати. Бесстыдные насмешки, вольности и непристойности сопровождают свадебный поезд, пир, величание. Они как бы воссоздают особую атмосферу древних сатурналий — обстановку вседозволенности. Свадьбы могли длиться по нескольку дней. В честь молодой пары устраивались пиршества, игры, танцы, зрелища. Сочинялись и произносились «свадебные супы» — песни и шутки, посвящённые жениху и невесте, полные скабрезностей. Эротикой наполнены такие обычаи, как похищение подвязки невесты, а то и её самой, праздничное посещение бани и др.

Одним из примеров длительного сосуществования языческого и церковного ритуалов, их органического совмещения могут служить два широко распространенных обычая. Они противостоят и одновременно дополняют друг друга: освящение брачного ложа и его публичное разделение. Так как главная цель брака — рождение детей, то священник освящает брачное ложе, дабы на нем было благоволение Божие, чтобы вступившие в брак имели наследников, продолжателей рода. Обычай публичного разделения ложа древний и коренится в традициях германских племен. Поскольку брак — это сделка, то она должна заключаться публично, при свидетелях. Поэтому во многих странах в разных классах общества бракосочетание считалось совершенным, если жених и невеста «накрылись одним одеялом».

Гравюра на дереве из Ярмарки Мелюзины. Консумация. XV в.

«Взойдёшь на постель и право своё обретёшь» — гласит немецкая поговорка. Подобная лёгкость порождала массу «случайных» или «тайных» браков, которые церковь признавала весьма неохотно. Однако церковное венчание внедрялось чрезвычайно медленно, наталкиваясь на глухое и упорное сопротивление в разных слоях населения. Обычай публичного разделения ложа сохранялся вплоть до XVII в., пока церковный обряд не стал единственной законной формой заключения брака.

Самое важное событие в семье — рождение детей, о чём свидетельствует обычай «пробных ночей». Он был распространён в XV и XVI вв. «Пробные ночи» были приняты в крестьянской среде как форма добрачных ухаживаний: когда девушка достигает возраста зрелости, её посещает по ночам выбранный ею юноша. Эти свидания продолжаются в течение некоторого времени, пока молодые не решат вступить в брак, либо разойтись.

Если они расстанутся, то «пробные ночи» через какое-то время возобновятся с другим партнером — эта практика не бесчестит девушку. При повторных разрывах общественное мнение может заподозрить скрытые недостатки у девушки. Если же она забеременеет, то парень официально сватается к ней. В патриархальном деревенском мире он, как правило, не мог оставить её, так как подобный поступок восстановил бы против него всю деревню. Этот обычай встречается также у знати и горожан в Германии, Франции, Италии. В среде бюргеров он не был связан с сексом, являясь скорее не «испытанием», а некоей невинной формой флирта, при котором присутствовали свидетели.

Официальная мораль и законы того времени, наоборот, требуют от девушки соблюдения целомудрия. Оно считается высшей женской добродетелью, особенно в бюргерской среде. Там, где она господствовала, это требование поддерживалось общественным мнением, церковными установлениями и даже юридическими законами. Достойная или недостойная невеста имеет разные права: так, первая подходит к алтарю с венком на голове, имеет право распускать волосы, а вторая довольствуется только вуалью. Недостойная невеста может быть даже наказана, в ряде мест на неё налагают церковную епитимью: в Ротенбурге, например, она в знак своего позора стоит на паперти с соломенной косой, а в Нюрнберге — с соломенным венком. У «недостойной» пары молодых законодательно ограничивалось на свадьбе число гостей, количество блюд, им выделяли для венчания худшие дни недели, например, среду.

В одном из Нюрнбергских указов XVI в. прямо говорится, что наказание даётся, чтобы «молодые предстали публично перед всеми в том позоре, в котором они сами виноваты». Цель подобных акций — борьба с гнусным пороком — «растлением девушек». Если же добрачная связь обнаруживалась уже после свадьбы, то санкции могли быть ещё более суровыми, вплоть до телесного наказания и денежного штрафа. Более суровыми они становились вследствие того, что молодые обманули церковь и общину. Для выявления нарушений могли воспользоваться услугами доносчиков, поощряя их «добрые дела» определённой суммой от денежного штрафа. Главным источником компрометирующей информации, однако, служила исповедь. Несмотря на подобные строгости, добрачные связи были широко распространены во всех слоях населения, что вполне соответствовало открытому духу эпохи.

Семья

Отношения в семье строились на основе патриархальности. Муж являлся господином и повелителем. «Муж да будет утешением и господином жены», «Муж да будет хозяином её тела и достояния», «Женщина да слушается советов мужа и поступает… по его воле» — в этих сентенциях заключена мораль семейной жизни. Жена должна быть кроткой и покорной при любых перипетиях семейной жизни. «Если он кричит, она да молчит, если он молчит, она пусть с ним заговорит». Закон и общественное мнение дают мужу право физически наказывать упрямую жену. Предоставляя мужу все права для «укрощения строптивой», общество карает самого мужчину, попавшего под каблук властной жены. Так, ежели жена побила мужа, то в первую очередь она сама, а затем и её муж могут быть подвергнуты денежному штрафу или тюремному заключению.

Плодовитость женщин рассматривалась как обычное явление, ценилась и уважалась, бесплодность считалась наказанием за грехи, проклятием. Взгляды эпохи на благословенность деторождения ярко проявились в эстетических канонах Возрождения. Они запечатлены не только в галерее ослепительно прекрасных мадонн, но и в изображении беременных женщин, в характерных чертах костюма, поведения. Малое количество детей — это, по ренессансным меркам, 5–6 человек, что в современном мире считается многодетностью. Семья с дюжиной детей была не редкостью, зачастую этот показатель намного превышался. Отец Альбрехта Дюрера имел 18 детей, папский секретарь Франческо Поджо тоже. В