Повседневность Средневековья - Мария Ивановна Козьякова

некоторых семьях их число превосходило 20. Ничего удивительного — семья хотела застраховать себя, ведь наиболее уязвимыми были дети. Их уносили неведомые болезни, которые никто не умел ни распознавать, ни лечить, и родителям надо было восполнить эту убыль.

Рождение Цезаря. Миниатюра из манускрипта «Записки о Галльской войне» под авторством Цезаря. Франция. 1473–1476

Супружеская неверность — одна из самых популярных и вечных тем в истории семьи. Подобными сюжетами полны новеллы, шванки, масленичные пьесы и другой фольклор. Но измена измене рознь: прелюбодеяния супругов не равноценны друг другу. Честь жены не страдает от измены мужа, юридически и морально она не может быть потерпевшей стороной, так как партнеры в браке не равноправны и власть в семье принадлежит мужчине. И наоборот: измена жены означает воровское вторжение в права господина и должна быть строго наказана. Тем не менее, не всякое прелюбодеяние было преступным. Распространён, например, обычай предоставлять почётному гостю свою жену или хорошенькую служанку. Жёны, в свою очередь, могли использовать угрозу измены в качестве средства шантажа, заставляя мужей идти на уступки.

Иногда дело доходило до открытой торговли, причём замаскированно или открыто торговали своими женами и аристократы, и буржуа. Ещё проще происходило это у простонародья. «Нынче прелюбодеяние стало таким общим явлением, что ни закон, ни правосудие уже не имеют право его карать», — сетует Петрарка в одном из своих трактатов. Однако такое преступление каралось. Если жёны наказывали неверных мужей собственной изменой — (важнейший мотив для оправдания женской неверности), то мужья предпочитали с помощью физической силы расправляться с преступными любовниками.

Одно из оригинальных изобретений эпохи — так называемый пояс целомудрия, с помощью которого надеялись сохранить женскую верность. Пояса изготовлялись, как правило, из дорогих материалов — золота, серебра — и отличались тонкой работой — чеканкой, инкрустацией. Их называли также «венецианскими решётками» или «бергамскими замками» в знак того, что изобретены они были в Италии. Отсюда выражение «запереть свою жену на бергамский лад». Эти пояса были официально приняты в патрицианско-бюргерской среде, а также среди дворянства. Как знак своего времени они в некотором роде являлись официальным атрибутом благопристойной семейной жизни. Так, пояс мог преподнести в подарок своей жене молодой муж, либо мать объявляла жениху, просящему руки дочери, что та уже с 12 лет «постоянно носит пояс целомудрия».

«Венецианские решетки» распространились во многих западных странах: в Германии, Франции, Италии — «знатные люди опоясывают своих жён золотыми или серебряными, искусно сделанными поясами… и затем предоставляют им жить свободно и без надзора». О них говорит Рабле: «Да возьмёт меня чёрт, если я не запираю свою жену на бергамский лад каждый раз, когда покидаю свой сераль». Ирония судьбы состоит в том, что на каждое действие всегда находится противодействие: те же мастера, которые продавали мужьям пояса, за большие деньги тайно делали для их жён дополнительные ключи. Женщины, владея заветными отмычками, вручали их избраннику сердца. Таким образом, пояса, усыпляя бдительность ревнивых мужей, не мешали изменять им. Как гласила поговорка того времени, «Пояс девственности с замком только усиливает неверность жён».

Наиболее строго нормы буржуазной морали соблюдались в семьях мелких и средних ремесленников, торговцев — основной массы городского бюргерства. В этой среде женщина пользовалась наименьшими правами, она представала в роли серьёзной и рачительной хозяйки, домоправительницы, следящей за порядком в доме и экономящей каждую копейку. Она первой вставала и последней ложилась, в ней ценили прагматичность, скромность, отсутствие тщеславия. За её поведением следили очень внимательно.

В крестьянских семьях главным богатством являлись дети, точнее, их количество. Они были необходимыми и зачастую единственными работниками, которые имелись в крестьянском хозяйстве. В этой ситуации не столь уж и важной казалась проблема законности их происхождения. Зачастую крестьянин закрывал глаза на своего «заместителя» в лице батрака или соседа. В некоторых формулировках местного патриархального права прямо говорилось: «Муж, имеющий здоровую жену и неспособный удовлетворить её женские права, пусть приведёт её к соседу…» В период разложения феодальных отношений в крестьянстве усилились процессы дифференциации. Вместе с ростом нищеты происходило распадение семейных связей. Там, где подчинялись подворному праву, многочисленное молодое мужское население лишалось возможности жениться.

В деревне, кроме того, практически не существовало проституции. Её заменяло общение со служанками, батрачками — и здесь-то уж царило особенно свободное поведение. Зачастую было просто не известно, от кого рожден тот или иной ребенок у батрачки. Во многих местах иметь незаконных детей считалось обычным, и это не позорило девушку или парня. Естественно, что нравы отличались чрезвычайной «простотой», примитивностью и грубостью.

Женщина из высшего сословия вела совсем иной образ жизни, идёт ли речь о старой феодальной аристократии или о подражающем ей городском патрициате. Женщина этого круга наиболее эмансипирована. Она освобождена от повседневного труда, забот о домашнем хозяйстве. Девочек из благородных и богатых семей готовят к роли светских дам. Они даже обучаются литературе, музыке, искусствам. Помимо основной функции продолжения рода, у них появляется ещё одна — представительская. Степень открытости, публичности семейной жизни была разной: наряду с ролью светской дамы женщина из придворных или патрицианских кругов могла вести и достаточно замкнутый образ жизни, олицетворяя достоинство и недоступность знатного рода.

Матиас Герунг. Фрагмент картины Меланхолия в саду жизни. Ок. 1500

Интересно, что именно в эпоху Ренессанса на волне увлечения всем античным возрождается такое явление давно ушедшей жизни, как греческий гетеризм. На новой исторической почве он укореняется, занимая некое промежуточное положение теневой структуры, отражающей и воспроизводящей реалии вышестоящего общества — в дальнейшем она получит название полусвета. Именно новые гетеры — куртизанки — получат наиболее свободный доступ в общество сильных мира сего, в кружки гуманистов, будут иметь возможность получить образование. Во многих случаях оно будет доступно только для женщин данного типа, но отнюдь не для жён, принадлежащих к аристократическим семьям.

Куртуазность

Культурная жизнь высшего круга полна забав, развлечений, игры. Но эта игра чрезвычайно серьёзна. Её возводят до уровня стилизации: так же, как прекрасный рыцарский идеал, настойчиво культивируется мечта о прекрасной любви. Всё, связанное с любовью, с отношениями между мужчиной и женщиной, приобретает особые игровые формы и стиль — куртуазность. Главный мотив — рыцарь и дама его сердца.

Этому явлению положил начало пару веков назад культ Прекрасной Дамы, совершенно преобразившийся в эпоху Возрождения. Романтический мотив остался, но был не более чем прекрасной оболочкой. Теперь он наполняется эротическим жизневосприятием. Отношения между мужчиной и женщиной приобретают внешне благородные формы и