В тени правителя - Иван Курносов

– Она также считала, что все, что есть, было и будет, вечно существует. Даже вещи, которые могут быть разрушены, продолжают сохраняться в их идеальной форме как идеи. Также форма человека или животного. Их идеальный образ может только развиваться изнутри вовне, из сверх чувственной сущности в ее материальную видимость.

– Вот и все три фундаментальные положения учения Елены Блаватской, которые я вам изложил. Чтобы его понять, нужно войти в этот мир, который она нарисовала. Если вы принимаете ее три фундаментальных положения, то все остальное будут для вас понятно. – Преподаватель положил свои очки на стол и откинулся на стуле. – Все перерыв.

Присутствующим Раиса предложила кофе или чай на выбор.

Воспоминание о Ленке вывели Альберта из размышлений о судьбе Валерки. Он подумал, что в судьбе всегда есть элемент случайности, никогда не знаешь, как она поступит с тобой. Иногда неожиданная встреча может изменить всю твою жизнь. Чаще только напомнить о прошлом, уже забытом.

Он встретил однажды своего знакомого по университету, речь зашла о Валерке.

– Говорят, что он пить начал, – сказал Альберт, когда тот упомянул, что видел Валерку.

– Это все после свадьбы. Женился он неудачно. Вот говорят, попал, как кур во щи. Семейка-то приличная была для него. Девица не красивая, но чертовски умная. Начитанная и воспитанная. Вся такая домашняя, с колыбели ее родители несли до института. И там ни шагу самостоятельного. Как она уж умудрилась на вечере где-то с ним познакомиться? Как это началось, никто не знает. Только стали они встречаться. Валерка даже меньше петь стал, отказывался ходить в компании.

– Она с биологического? – спросил Альберт. – Вот это да. Я-то думал, что он просто так для умных разговоров с ней гуляет. И когда же он жениться успел? У Валерки же не было девушки. Он и так всегда был в компании на вечерах, и это не было заметно. Все тогда очень удивились, когда узнали, что он женился на ней. Он-то парень видный, хоть без стержня в голове.

– Так вот. Его я встретил после того, как он развелся. Или ушел от них. Он сказал, что они его к ребенку и близко не пускали. Семейка старая, профессорская, родня, культура. Сидят, о чем-то разговаривают. Перебивать, говорят, у них не прилично. Что его не спросят, Валерка говорит, рублю с плеча. У них это не принято. Здесь надо говорить, здесь не надо. А ему плевать. Хочет и говорит. Жена-то не виновата. Это все ее родня. А кто он такой, а что он может делать? Какое у вас занятие? У них каждый что-то умеет, как они говорят, делать. Этот большой специалист по протезам, этот искусствовед, этот доцент… А я? Валерка говорит: «Я никто. Да, я никто, просто инженер». Так ты бы видел, как они на меня посмотрели. Жена-то как человек неплохая. Она говорит: «Ты покультурней. Нельзя с ними так. Надо…». Нет, сказал он, если им это не нравится, пусть не говорят с ним. «Я же под них подстраиваться не буду. Что мне не нравится, я так и скажу: это мне не нравится. И пусть они все хоть лопнут.

Со злости». Как только ребенок родился, они, представляешь, так его к нему больше не пустили. Как будто не его ребенок. В общем, выгнали его. Да, выгнали.

– Я тогда Валерке говорю: «Не бери в голову. С ними ты бы все равно не ужился. Так лучше раньше. Это же самое главное в жизни – вовремя уйти». «Наверное, ты прав, – говорит он. – Мне просто там нечего делать. Это совсем другие люди. А что главное в жизни?»

– Ты же знаешь, он иногда такие вопросы задает, что ни один профессор не ответит. Я ему: «Что главное? Ты такой здоровый парень, с образованием. Найдешь себе еще порядочную девушку». «Только дочку жалко, без отца будет. А как ты думаешь, узнает она меня, когда будет взрослая? Они же мне ее никогда не покажут». «Не бери в голову». «С женой-то мы видимся. А к ребенку не пускают и сказали, что не пустят». «А она что?» «А что она? Что родители, то и она. Разрешили жениться только потому, что ребенок должен быть. У них нельзя, чтоб ребенка не было. Отца, выходит, может и не быть. Сами вырастят. А ты можешь идти хоть на все четыре стороны».

– Вот потом, говорят, он и начал пить, – заключил свой рассказ знакомый.

Альберт вспомнил и свой разговор с Валеркой. Он встретил его на семинаре по компьютерным технологиям. После окончания лекций они вместе с ним вышли на улицу. Был один из первых весенних дней, появляющаяся на деревьях зелень, еще не листва, озарялась солнцем и колыхалась на теплом ветерке. Никуда не хотелось заходить. Они медленно шли по улице.

– У тебя отец где работает? – неожиданно спросил Валерий. Альберт даже не сразу понял вопрос.

– Служит. Он военный, а у тебя?

– А я его не помню. Все время рос без отца. Матери со мной досталось.

– Конечно, одной вырастить ребенка и сейчас трудно.

– Он тебя ругает часто?

– Кто?

– Твой отец.

Альберт задумался, к чему клонит Валерка.

– Мне иногда очень хотелось бы поговорить с отцом, понимаешь? С отцом, как мужчина с мужчиной. Тебе очень везет, ты можешь с ним разговаривать. Иногда очень надо поговорить с отцом. Ведь никто тебя лучше не поймет.

– Да, – ответил Альберт, чтобы поддержать этот странный разговор. Сам он с отцом редко разговаривал о своих делах. Отец его иногда упрекал, когда пытался понять, что волнует Альберта, как у него дела. «Нормально, все нормально», – отвечал всегда на такие вопросы Альберт.

– Понимаешь, я в детстве очень хотел иметь велосипед, у матери денег-то на ерунду не было, ей лишь бы меня накормить и одеть, а тут велосипед. Она сказала, что купит мне велосипед, если хорошо закончу первый класс. Так я в школу ходил только из-за этого велосипеда. Сам в это время брал его у ребят, научился хорошо ездить. Потом, когда закончил первый класс, я сразу же к матери. Она сказала, что купит, когда ей на заводе дадут премию. Я расстроился, но стал ждать эту премию. Велосипед я все-таки достал, выменял на все, что у меня было ценного для мальчишек. Старенький такой, разбитый, но двухколесный, настоящий велосипед.

– У этого пацана красивый велосипед, – сказал Валерка, указывая на мальчишку, который проехал рядом. – Мне и сейчас нравятся велосипеды. Хорошие теперь делают, красивые. А тот старый, наверное, где-то там и лежит сейчас, выбросить его я не мог. Когда со службы во флоте вернулся, то его в сарае видел.

Альберт молча выслушал его, не смог ничего добавить. «Может, – подумал сейчас Альберт, – нужно было найти какие-нибудь слова, чтобы утешить его мятущуюся душу. Только с возрастом понимаешь, что человеку нужна была помощь. В молодости этого не осознаешь».

Разговор прервался. Они прошли молча целый квартал. Валерка показал на прилично одетого мужчину в импортных туфлях, что тогда было большой редкостью:

– Входит один такой мужчина в кожаном пиджаке, все на нем аккуратно сидит. Взял бокал шампанского: «Сдачи не надо». Бармен растаял, пока тот не вышел, все благодарил. Это мужчина. А тут с инженерным окладом зайти пива выпить, и все время в голове: «Надо до следующей зарплаты дотянуть». Это разве мужик? Надо на север ехать. Мне один мужичок говорил, что если год там поработать, так машину привезешь.