Вандалы – оклеветанный народ - Вольфганг Акунов

Эта кажущаяся сегодня, мягко говоря, слегка наивной убежденность властителей умов тогдашних немцев в существовании столь безоблачных и прямых отношений между Провидением и германством (скажем так, ведь говорим же мы «славянство»!) их потомками ныне утрачена. Некоторые современные немецкие историки с таким неудовольствием дистанцируются от царившей в Германии XIX в. романтически-исторической эйфории, что даже готов, оказавших несомненное влияние на формирование немецкого языка и создавших немецкую письменность (готский епископ-арианин Вульфила, обративший своих соплеменников в христианство, создал готский алфавит и перевел на готский язык Священное Писание!), не желают считать предками немцев.

Однако стоит ли ломать словесные копья из-за всего этого в эпоху, когда «великие переселения народов» происходят ежедневно и даже ежечасно, и массы людей, равные по численности войску, которого хватило бы с лихвой царю вандалов Гейзериху для взятия Рима на Тибре и других его завоеваний, регулярно прибывают в страны проведения чемпионатов мира по футболу или Олимпийских игр из других, часто очень отдаленных, стран? Не говоря уже о множестве мигрантов, беспрепятственно, ударными темпами, переселяющихся в страны Европейского Союза (да и не только туда), за что им власти стран переселения платят неплохие деньги? Тем не менее, уникальными, в любом случае, представляется динамика исторических событий и судьбы вандальских племен на пороге новой, христианской эпохи в жизни древней Европы. Ибо этот германский племенной союз, одно имя которого заставляло содрогаться древний грекоримский мир, нес в своей дорожной поклаже библию Вульфилы (готский язык был очень близок к вандальскому — например, «Господи помилуй!» звучало по-готски как «Фрауйя армай!», а по-вандальски как «Фройя армес!»). Вандалы оставили древних германских богов на своей «временной родине» — Силезии и, во главе с христианскими «военными царями», принесли новым странам, которые решили завоевать, осененным финиковыми пальмами оазисам и оливковым рощам римской Африки, под сенью своих копий и мечей, благую весть арианского, по сути же — германского христианства.

Вандалы, этот неудачливый народ с испорченной, казалось бы, навеки репутацией, дал свое имя как минимум двум красивейшим ландшафтам Европы. Слово «Силезия», по мнению большинства ученых Германии, Австрии и многих других стран (случайно или нет — по преимуществу германоязычных), происходит от названия вандальского племени силингов (селингов, у некоторых античных авторов — слингиев), а в названии Андалусии, или Андалузии, бывшей пристанищем вандалов, мигрирующих по разваливающейся Римской империи, на протяжении жизни целого поколения, настолько хорошо сохранилось их племенное название, что, к примеру, одна немецкая воскресная газета позволила себе опубликовать репортаж о разбойничьих бандах, бесчинствующих в районе Терромолиноса, под броским заголовком «Вандалы снова в Вандалусии».

Значит, названия, по крайней мере, в данном случае — не просто «звук пустой», и потому ученые почти с чрезмерным, не по разуму, усердием, занимались происхождением названия «вандалы», пытаясь, на основании этого этнонима идентифицировать их скандинавскую прародину, на основании отдельных племенных названий перекинуть мост в неизвестную, мифическую, легендарную раннюю историю вандалов. В поисках вандальских корней указывали на обитавших в древности на севере Ютландии «вендиллов» или «вандиллов», но, в первую очередь, на сохранившиеся литературные памятники — например, древний англосаксонский эпос о доблестном герое Беовульфе (чье имя означает буквально «Пчелиный Волк», т. е. «Медведь»), смертельно ранившем на суше, а затем — добившем на дне морском чудовищного Гренделя, ибо именно данное сказание содержит множество слов, имен и названий скандинавского происхождения. Но и в несколько менее древней поэме «Видсит» содержится упоминание о неких «вендлах», тоже, возможно, связанных с этнонимом вандалов, ибо римские авторы, первыми упомянувшие о «вандилиях», или «виндилиях», вне всякого сомнения, не могли просто высосать это название из пальца, как и названия других племен, находившихся с вандальскими племенами в соседских отношениях или даже состоявших с ними в одном культовом сообществе (т. е. совместно с вандалами посещавших общие святые места, святилища, поклоняясь там общим богам).

Более важной, чем проблема происхождения этнонима «вандалы» (или, по-северогермански, «венделы»), представляется, естественно, проблема идентичности, т. е. вопрос, с какими именно племенами, известными нам по археологическим находкам и литературным памятникам, следует отождествлять племенной союз или, если угодно, племенное объединение, которое принято обобщенно именовать «вандалами». Как раз в этом плане после Второй мировой войны возникли большие неясности, связанные, в первую очередь, с результатами деятельности послевоенных польских археологов. Господствующее среди ученых мнение, основанное, в первую очередь, на точке зрения немецких ученых XIX и первой половины XX вв., в общих чертах сводится к тому, что довольно сильные и многочисленные германские племена во II–I вв. до Рождества Христова покинули места своего расселения на Скандинавском полуострове, высадившись, прежде всего в районе дельты Вистулы (нынешней Вислы), но и на других участках южного побережья Балтийского моря. Оттуда они распространились, частью — мирным путем, частью — изгнав или подчинив туземное население в районах Привислинской дуги, по берегам реки Виадра (именуемого ныне по-немецки Одером, по-польски же — Одрой) и, наконец, на всем пространстве между Балтийским морем и в предгорьях, простирающихся от Судет до Карпат.

Как писал видный немецкий историк Ганс-Йоахим Диснер в своем труде «Королевство вандалов. Взлет и падение»: «Современные исследования всегда отмечают, что вандалы вторглись в область между Эльбой, Одером и Вислой с севера или северо-запада (прародиной их предположительно были, скорее всего, Ютландия и бухта Осло)».

Процитировав книгу Диснера о вандальском «королевстве (как сказано в ее русском переводе, вышедшем в санкт-петербургском издательства «Евразия»), автор этих строк не может не сделать следующее замечание.

Традиционно германских и других «варварских» (например, гуннских) царей времен Великого переселения народов именуют по-русски «королями». Автору настоящей книги о вандалах это представляется неверным. И вот почему. Слово «король» («кароль», «краль», «круль»), как титул верховного правителя (аналогичный германским словам «кунинг», «конунг», «конге», «кёниг», «кинг»), вошло в славянские языки (и в венгерский — в форме «кираль») не ранее IX в. п. Р.Х., как производное от германского имени «Карл». Карлом звали царя германского племени франков, коронованного в 800 г. в италийском «Вечном Городе» Риме на берегах Тибра папой-епископом римским венцом (западного) римского (а не «франкского» или «германского») императора и вошедшего в историю как Карл Великий. Само древнегерманское имя «Карл» происходит от слова «карл» («керл»), означающего «муж(чина)». Изначально оно пришло из древненорвежского (скандинавского) языка («нуррён»), в котором «карл» означало «свободный человек», в отличие от «ярла» — аристократа, представителя родоплеменной знати, и «трелла» («дрелла») — раба. Поэтому автор в дальнейшем будет именовать в настоящей книге о вандалах «варварских» правителей, живших до Карла Великого, не «королями», но царями, а их государства — не королевствами, но царствами (за исключением цитируемых источников, переведенных на русский язык не нами, как, например, книга Диснера). Но это так, к слову. «Мы же на прежнее возвратимся» (выражаясь языком средневековых русских летописцев).