Труба Иерихона - Юрий Никитин

Огромная толпа их пока не замечает, все слушают горячие речиораторов, хвалебную речь митрополита о великом милосердии короля преступногобизнеса, о всепрощении и смирении.

Он вытащил пистолет, передернул затвор. Один из заднихсловно услышал щелчок, оглянулся. На Олейника в упор взглянули глаза умного иинтеллигентного человека. Олейник на долю секунды заколебался, но рассмотрел втом бледном лице нечеловеческую жестокость, что отличает патологических убийцот людей нормальных...

Рука этого интеллигента метнулась под полу пиджака, Олейникуспел увидеть вороненый ствол узи. Пистолет в ответ дернулся трижды. Пистолет унего был без глушителя, но все же абсолютно бесшумный: пороховые газы приводилив действие поршень, тот выталкивал пулю и тут же запирал внутри гильзыпороховые газы, на корню срезая прямо в зародыше звук выстрела. Однакоохранника отшвырнуло прямо на черные сгорбленные спины.

Там начали поворачиваться, огромная черная, как воронье,масса пришла в движение. Тут же их затрясло, послышались крики, визг, ругань.Видно было, как из пробитых пулями тел выбрызгиваются красные струйки. В толпераздались истошные крики, грязный мат, угрозы, брань. Олейник зло оскалил зубы,обозвал себя идиотом. А ещё заколебался, придурок...

Гости в чёрном падали как скошенные. Многие в падениивыхватывали узи, ингремы, у некоторых в руках появились гранаты. Омоновцы, невысовываясь из-за могильных плит, поливали толпу смертельным градом. Пули изпистолетов-пулемётов рвали тела, разносили черепа, как не смогли бы простыепули из калаша.

Несколько бандитов ухитрились отпрыгнуть за широкоегранитное надгробие, вели оттуда огонь в три ствола. Олейник без колебанийвыстрелил, едва увидел, как высунулась чья-то нога. Если стреляют безглушителей, то явно чужие...

Ещё пятеро омоновцев, выбрав удобные позиции, били изскорострельных снайперских винтовок. В толпе глухо грохнуло, полыхнул огонь. Вверхвзлетели клочья красного мяса. Явно кто-то из бандитов успел выдернуть чеку изгранаты, даже успел, может быть, замахнуться...

Не прекращать огонь! прикрикнул Олейник. Мысько, чегозамолчал?

Заклинило, ответил задыхающийся голос. Щас... щасисправлю...

Несколько сот человек разом бросились в эту сторону. Олейникпривстал, выпустил всю обойму, перезарядил, но толпа хоть и быстро таяла, нопрорвалась через цепь...

Мать их, перемать! выкрикнул Мысько зло. Готово!

Он поднялся во весь рост, но стрелять вдогонку глупо,деревья и высокие надгробные памятники уже скрыли убегающих. А на месте похоронвсе покрыто чёрными телами, страшно пламенеют красные лужи, куски мяса, кое-ктоворовато отползает, прячется за памятники, заползает в кусты...

Вперед, велел Олейник. Ты знаешь, куда они добегут.

Далеко за их спинами раздался приглушенный треск, словно надкрышей прорвался огромный мешок с горохом. Мысько молча двинулся вперед.Снайперская закинута за спину, теперь на широком ремне с плеча свисаетпистолет-пулемет «бизон», очень похожий на родной АКСУ, но без рожка внизу.Вместо рожка в нём шнековый магазин на шестьдесят шесть патронов 9-го калибра,которые Мысько умел использовать все экономно и только по назначению. Да, судяпо далекому треску, бандиты все же сумели добежать до кладбищенской стоянки,где тесно от их бронированных лимузинов, где в багажниках машин сопровожденияесть гранатомёты, даже противотанковые есть...

Омоновцы разом выступили из-за деревьев и поднялись из-занадгробий. Все так же неспешным шагом пошли к зияющей яме, стягивая петлю.Никто не оглянулся вслед убегающим: броневые пластины лимузинов, что хорошипротив узи или калашей, сейчас рвутся, как бумага, под пулями армейских пулемётов.Первыми явно добежали крепкие молодцеватые ребята, быстрые даже в бронежилетахпод дорогими чёрными костюмами, но крупнокалиберные пули, выпущенные сострашной силой, вот прямо в эту минуту разбивают кевлар вдрызг, кускиразорванных грудных клеток зашвыривает на деревья...

Мысько шел слева от Олейника, а тот поглядывал, как по всемупериметру кладбища к месту побоища стягиваются настороженные фигуры в масках икамуфляжных костюмах. Иногда Олейник скорее угадывал, чем слышал выстрел,кто-то из раненых гостей вздрагивал и тут же зарывался лицом в землю.

Распростертых фигур попадалось все больше, но Олейник шёлпрямо к вырытой могиле. Гроба не видать, уже в яме, а между холмиками золотогопеска тоже блестит золото: рясы, кресты, золотые причиндалы...

Священник, заслышав шаги, пугливо приподнял голову. На щекуприлипла прядь, длинная борода тоже в комьях земли, травы. Он началподниматься, тяжело отдуваясь, Олейник отступил на шаг, поп на голову выше ираза в три тяжелее.

Слава Богу, выдохнул священник. Я уж думал, другиебандиты!..

Мысько явно заколебался, Олейник сказал сдавленным от яростиголосом:

Ах, ты православный?.. Тебе такое православие нужно?

Священник затрясся под потоком беззвучно выпущенных пуль, неулетел, как любой бы на его месте. Слоновья туша выдержала десятка дваметаллических цилиндриков, что разнесли ему грудную клетку, вывернуливнутренности, лишь затем покачнулся и рухнул лицом вниз.

Олейник ступил в сторону, чтобы эта гора не подмяла. Мысько,белый как мел, прошептал:

В задницу такую православную... Но и мусульманином все равноне стану!

Твоё дело стрелять, напомнил Олейник.

Он выпустил по пуле в затылки двух крепких парней, чтоуткнулись мордами в землю, но руки и ноги в положении, когда вскакиваешь однимдвижением, а оружие словно само прыгает в ладони...

Когда начали падать гости, а затем со всех сторон ударилэтот пугающе бесшумный смертоносный пулемётный огонь, адвокат Кураев успелрухнуть, а сверху на него упал кто-то ещё. А потом и ещё.

Лежать было тяжело, страшно, а тут еще тёплые струйки кровипотекли сверху. Его вжимало лицом в песок, сухой и чистый, а потом всё сталомокрым. Он ощутил на губах вкус крови.

Было страшно и гадко лежать вот так, а ведь он самыйизвестный в Москве адвокат, привык к высшему обществу, хорошей еде и хорошимкостюмам. Совсем недавно он прославился тем, что сумел не допустить до судадело Утесика, который на глазах толпы свидетелей расправился с семьёй инженера,который не поклонился его собаке, а вообще слава его началась с процесса, когдаон сумел вытащить из тюрьмы самого Ноздреватого, серийного убийцу...

Он как сквозь толстое одеяло слышал страшные крики,душераздирающие вопли. Ему наступили на руку, кто-то снова рухнул сверху,страшно захрипел, начал бить, медленно затихая, ногой в бок.

Песок оседал, теплый и сырой, ставший таким податливым.Издали слышались громкие злые голоса, потом он услышал даже скрип песка подсолдатскими сапогами. Люди с таким оружием явно не простые бандиты, тем болеене простая милиция, у них свои правила и законы...