Лев мисс Мэри - Эрнест Хемингуэй

Кэйти стоял возле костра и улыбался своей кривой, вялой,скептической улыбкой. Он сворачивал чалму в темноте и забыл подоткнуть одинконец. Глаза его тоже выражали сомнение. В них не было ни тени предчувствиясерьезной охоты на льва.

– Хапана симба кубва сана, – сказал Кэйти. Ивзгляд его был насмешливым и уверенным. Он твердо знал – это не тот крупныйлев, которого мы слышали раньше. «Анаке», – пошутил он. На языке камба этоозначало – лев достаточно взрослый, чтобы стать воином, жениться и иметь детей,но слишком молод, чтобы пить пиво. Шутка эта, да еще сказанная на камба, былапризнаком дружеского расположения, тем более в такую рань, когда дружелюбиеотличается весьма низкой температурой…

Нгуи отправился осмотреть колею, проложенную охотничьеймашиной по свежей траве. Он шел имитируя надменный строевой шаг, которомунекогда обучился на службе в Королевских африканских стрелках. Он вовсе нехотел подчеркнуть свое презрение к кому-либо. Просто это было его естественноеотношение к бессмысленному поручению, данному к тому же в столь раннее времясуток. Мне бы следовало вернуть его, но я должен был доложить Мэри точнуюобстановку. Ей нужны были доказательства, а не мнения… Никто не мог представитьсебе, как много значил для нее этот лев. Насколько я помнил, последнее время ятолько и занимался охотой на львов. В Африке в памяти удерживались лишь событияпоследнего месяца. За это время мы повидали и обвиненных в тяжких преступленияхльвов Селенгаи, и львов Магади, и львов этой местности, против которых вот ужечетыре раза подряд выдвигались различные обвинения, и этого новогольва-пришельца, пока еще разгуливавшего без fiche.[8] или dossier[9] Того самого льва, чей кашель мы слышали ночью,перед тем как он отправился на поиски добычи. Но нужно было доказать мисс Мэри,что это другой лев, а вовсе не тот мародер, за которым она столько времениохотилась и на совести которого лежало множество тяжелейших преступлений. Мы нераз шли за ним по огромным следам с глубоким рубцом на левой задней лапе, и оннеизменно исчезал в высокой траве, уходившей к поросшей густым лесом топи или кнепроходимому кустарнику у подножия холмов Чиулус. Шкура и густая грива львабыли такими темными, что он казался черным, и, когда он уходил в недосягаемыедля мисс Мэри заросли, видна была лишь его огромная, медленно раскачивающаясяиз стороны в сторону голова. На него охотились не один год, и он, вне всякогосомнения, был не из тех львов, что позируют перед объективами туристов.

Я оделся и, сидя в предрассветной мгле у разгоревшегосякостра, пил чай и ждал возвращения Нгуи. Он шел по полю, перекинув через плечокопье, осторожно ступая по все еще влажной от росы траве.

– Симба думе кидого, – сказал он, сообщив, что этобыл небольшой лев-самец. – Анаке, – сказал он, повторяя шуткуКэйти. – Хапана м`узури для Мемсаиб.

– Спасибо, – сказал я. – Я не стану будитьмемсаиб.

– М`узури, – сказал он и отошел к разведенномуповаром костру.

Мы оба знали, как тяжело давалась Мэри охота в течениенескольких дней, и ей не повредило бы выспаться вволю. Она устала больше, чемсама подозревала.

Самые достоверные сведения о нашем черногривом льве долженбудет принести Арап Маина. Масаи, живущие вверх по склону западных холмов,сообщили, что лев задрал там двух коров, а одну утащил с собой. Масаи порядочнонатерпелись от этого льва. Он все время появлялся в новых местах и никогда невозвращался к добыче, как это делали другие львы. Арап Маина считал, что левэтот однажды вернулся к остаткам своей добычи, отравленным предыдущим егерем, нопо счастливой для него случайности не погиб, и одного этого урока оказалосьдостаточно – он решил никогда не возвращаться к жертвам. Пожалуй, этим можнобыло объяснить его стремление к перемене мест, но не беспорядочные налеты надеревни масаев. В эту пору, особенно после бурных непродолжительных ноябрьскихдождей, равнина покрылась сочной травой и у источников и в зарослях было многовсевозможных животных. Арап Маина, Нгуи и я надеялись, что огромный левспустится с холмов в долину, где он сможет поохотиться вдоль границ топи.

Масаи могут быть довольно ехидными. Скот для них не простобогатство, а кое-что поважнее. Как-то раз осведомитель рассказал мне, что одиниз вождей нелестно отзывался о том, что у меня уже дважды была возможностьубить этого льва, а я выжидал, пока такой случай представится женщине. Я просилсообщить вождю, что если бы его молодые воины были настоящими мужчинами, а непроводили все свое время в баре в Лойтокитоке, то не возникло бы нужды ждать,пока я убью льва. И все же я позабочусь об этом, как только лев объявится вокруге, а если вождь еще и пришлет своих людей, я пойду с ними на льва скопьем. Я просил вождя заглянуть в лагерь и потолковать со мной.

Однажды утром он появился в лагере с тремя старейшинами, и япослал за осведомителем, чтобы тот переводил. Мы прекрасно побеседовали. Вождьобъяснил, что осведомитель неправильно понял его слова. Бвана егерь (С. Д.)всегда убивал только тех львов, которых следовало убивать, был очень храбрым иопытным человеком, и масаи вполне доверяли ему. Он также хорошо помнил, какпоследний раз во время засухи бвана егерь убил льва, а потом бвана егерь и явместе с его воинами убили львицу, которая нанесла им большой ущерб.

Я ответил, что все это совершеннейшая правда и что долгбваны егеря, а теперь и мой, убить любого льва, если тот досаждает ослам,овцам, козам или людям. Мы всегда будем поступать именно так. Вера Мемсаибтребует, чтобы она убила этого льва до Рождества. Ведь мы приехали из далекойстраны, принадлежим к племени, которое ее населяет, и таков закон нашейрелигии. До наступления Рождества вождь увидит шкуру этого льва.

Мы пожали друг другу руки, и они ушли. Рождество было не загорами, и меня немного беспокоил названный мной срок… Как и всегда, постфактумя был слегка шокирован своим красноречием и испытывал привычное подавленноесостояние из-за взятых обязательств…

Дикий лев, лев-мародер и лев, позирующий перед туристскимифотокамерами в национальных заповедниках, отличаются друг от друга так жеразительно, как старый гризли, который будет идти следом по вашей линиикапканов, ломать их, срывать крыши с ваших шалашей, пожирать ваши запасы и приэтом ни разу не попадется вам на глаза, отличается от медведей, выходящихпофотографироваться на дорогу в Йеллоустоун-Парк. Правда, и в заповедникахкаждый год медведи нападают на людей, и, если туристы выходят из машин, онимогут нажить себе кучу неприятностей. Порой им достается даже, когда ониостаются в машинах, а некоторые медведи становятся действительно опасными, и ихприходится уничтожать.