В сентябре вода холодная - Анна Князева

– Советую говорить только правду.

– Мне нечего скрывать. – Большаков открыто улыбнулся. – Играл с личным оружием отца.

– На тот момент вам было двадцать два года, – сказала Анна. – Слишком взрослый мальчик, чтобы играть.

– Тогда скажу по-другому: взял в руки пистолет и случайно выстрелил в себя.

– Где и когда это произошло?

– Все как вы рассказали, – в сентябре две тысячи первого в родительской квартире.

– Точной даты не помните?

– Конечно, нет. Это ж не день рождения. – Сцепив пальцы, Большаков пристально смотрел себе под ноги.

Стерхова не спешила, двигаясь по вопросам, которые составила еще по дороге сюда.

– Почему не обратились в госпиталь сразу после ранения?

– Этого я не помню.

– Кто вызвал «Скорую»?

– Мать или отец. Когда поднялась температура – сразу же и вызвали.

– И что же они? В течение нескольких дней не замечали, что их сын ранен?

– Я не говорил. Просто сидел в своей комнате.

– Сейчас я скажу вам одну очень важную вещь… – начала Анна.

– Ну… – В ожидании он поднял глаза.

– У меня есть пуля, которую двадцать лет назад извлекли из вашего плеча.

– Откуда она взялась? Дела вроде не возбуждали.

– Все эти годы пуля хранилась в следственном отделе. – Подумав, Стерхова решила приврать: – Вместе с официальными документами.

– И что мне с этого?

Стерхова протянула:

– Ну-у-у, я не знаю. Лет десять, может, пятнадцать строгого режима.

– Не надо меня пугать! – выкрикнул Большаков и отвернулся.

– Все зависит от того, какое участие вы принимали в убийстве Савельевых. Если убивали собственноручно – это одно дело. Если присутствовали при убийстве и не сообщили в милицию – совсем другое.

– Да отстаньте вы от меня! Не знаю я никаких Савельевых!

– Врете! Ведь это Савельев выстрелил в вас после того, как его машина врезалась в дерево?

– Не было такого!

– Доказано баллистической экспертизой. Пулю, которой вас ранили, выпустили из пистолета Савельева.

– Все! Ни на какие вопросы больше не отвечаю! Дайте мне адвоката!

Большаков вскочил на ноги, зацепил настольную лампу, и та упала. В кабинете воцарилась полная темнота. Стерхова подняла глаза, и ей показалось, что рослый Большаков походит на черную гору. В памяти всплыли мост, темнота и силуэт огромного человека.

– В темноте мы с вами уже встречались… – Анна медленно поднялась на ноги. – А вода в Уруте и вправду холодная.

Большаков приблизил лицо, и она увидела неподвижные белки его глаз.

– Брось это дело, – медленно процедил он. – Брось и беги. Живой тебя из города все равно не выпустят.

Стерхова попятилась, нащупала позади себя ручку двери и проговорила:

– Из Урутина никуда не уезжать. В ближайшие дни я вас вызову.

– А ты сначала доживи… – прошипел ей вслед Большаков.

Прошло не меньше получаса с тех пор, как Анна вошла в квартиру. Она не сняла пальто и в который раз обходила комнаты. В ванной и туалете проверка оказалась простой – там прятаться было негде.

Стерхова больше не чувствовала себя в безопасности, особенно после угроз Большакова. И, как только сняла пальто, чтобы повесить его в прихожей, она обратила внимание на верхнее отделение шкафа, которое оказалось запертым.

Анна сходила в кухню и, вернувшись с ножом, расковыряла замок. Внутри под подушкой и сложенным одеялом лежала черная коробка, размером с маленький кейс. Она подтянула ее поближе и заметила, что к коробке подключены провода, которые тянутся из дырки в гипсокартоне.

Она прочитала шильдик и поняла, что это видеорегистратор.

«Если он здесь, значит, в комнатах установлены камеры скрытого наблюдения». – Это мысль пришла к Стерховой как нечто само собой разумеющееся.

Она не стала драматизировать ситуацию, а просто пошла искать.

Первая камера была в ее спальне, в пустом кашпо для растений. Вторая пряталась между книг в гостиной. Третью пришлось искать дольше остальных, она оказалась врезанной в багет картины во второй спальне. Была ли камера в кабинете, ее не интересовало.

Вернувшись в свою комнату, Анна села на кровать и стала размышлять, что делать дальше. Ночью, в чужом городе ей некуда было идти. Искать гостиницу сейчас, как, впрочем, и такси – безумие. Она могла позвонить Рябцеву, но он, как всякий нормальный человек, сочтет это верхом неприличия.

После недолгих терзаний Стерхова приняла решение ждать утра и, не раздеваясь, легла в постель. Ночью несколько раз просыпалась и проверяла пистолет, который сунула под подушку.

Утром, с трудом дождавшись семи часов, она позвонила Рябцеву:

– Иван Николаевич, вы проснулись?

– Теперь уже да, – ответил он сонным голосом.

– У меня неприятности.

– Что на этот раз?

– Нужен специалист по видеонаблюдению или, по крайней мере, компьютерщик.

– Зачем? – Судя по вопросу, Рябцев еще не совсем проснулся.

– В служебной квартире, где меня поселили, повсюду скрытое наблюдение.

– Ну, дорогая моя… Вы не девочка, могли бы догадаться и раньше.

– Хочу посмотреть записи.

– Не видели себя в неглиже? – хихикнул Рябцев и тут же извинился: – Пардон.

– Мне нужен айтишник!

Он сдержанно зевнул:

– Есть один человечек…

– Пожалуйста, позвоните!

– Предупреждаю, это не бесплатно.

– Разумеется.

– Тогда подождите… – сказал Рябцев и отключился.

Немного погодя Стерховой позвонили с незнакомого номера.

Мужской голос проговорил:

– Я от Ивана Николаевича.

– Компьютерщик? Вы мне нужны!

– Ехать куда?

Стерхова назвала адрес и умоляюще попросила:

– Только, пожалуйста, побыстрее.

Как выяснилось, это было излишним – в семь тридцать компьютерщик позвонил в дверь и, войдя в квартиру, спросил:

– Где?

– Там, – указала она на верхнее отделение шкафа.

– Мне бы табуреточку или стульчик…

Анна принесла из комнаты стул и, прислонившись к косяку, скрестила руки на груди. Ожидая результатов, она наблюдала за тем, что делает мастер. Он отсоединил все разъемы, вытащил видеорегистратор и положил его на стул. Рассмотрев его, компьютерщик сказал: