Краткая история Германии - Хаген Шульце

Результат выборов дополнительно подтвердил и легитимировал претензию черно-красно-золотой коалиции на власть: социал-демократия, Центр и лево-либеральная Немецкая демократическая партия получили вместе 76% голосов. Первое в немецкой истории демократически избранное имперское правительство, образованное на такой широкой основе, возглавил канцлер Филипп Шейдеман (СДПГ), президентом Национальное собрание избрало Фридриха Эберта (СДПГ). Это правительство должно было решить две первоочередные задачи — консолидировать новую республику, отстояв ее от претензий на власть со стороны противников слева, что удалось сделать с помощью старой армии и добровольческих корпусов, и заключить мирный договор с победителями-союзниками. Имперское правительство считалось с приемлемыми условиями мира, во всяком случае с определенными территориальными уступками и финансовыми жертвами, подобными тем, которые в 1871 г. пришлось принести Франции, не испытав особых трудностей.

Иллюзия, однако, рассеялась, когда 7 мая 1919 г. стали известны союзнические условия договора. Территориальные уступки, которых требовали союзники, превзошли самые пессимистические предсказания, а в результате разоружения армия оказалась пригодной лишь для выполнения полицейских функций. Германия лишалась какого бы то ни было шанса на военную защиту. Экономические и финансовые требования были пока неопределенны, но тональность документа оправдывала плохие предчувствия. Неприятие со стороны немцев было почти единодушным. Шейдеман публично заявил, что не подпишет договор, если не будут осуществлены серьезные изменения. Однако союзники продолжали настаивать почти на всех своих требованиях. Под давлением сохранявшейся блокады, которая сопровождалась голодом, и под угрозой возобновления войны, если Германия не примет договор без каких бы то ни было условий, большинство Национального собрания в конце концов заявило о готовности подписать договор. 28 июня 1919 г. двое немецких уполномоченных — министр иностранных дел Герман Мюллер (СДПГ) и министр почты Иоханнес Белл (Центр) — появились в Версале, чтобы сделать последний и самый тяжелый шаг в результате проигранной войны. Наступил La joumee de Versailles[50]. Церемония подписания состоялась в Зеркальном зале замка Людовика XIV, там же, где менее полувека назад была провозглашена Германская империя, а Вильгельм I объявлен германским императором. Теперь, как и тогда, церемония символизировала триумф победителя и унижение противника, которому приходилось не только платить, но и раболепствовать.

При всей тяжести экономических последствий Версальского договора на дальнейшую судьбу республики влияли все-таки не столько они, сколько доминировавшее в Германии ощущение подчинения несправедливому насилию без какой-либо возможности защититься. Английский премьер-министр Дэвид Ллойд Джордж довольно быстро осознал опасности, порождавшиеся договором. «Усталые и обескровленные нации подчинятся любому миру. Но трудно будет обеспечить продолжительный мир, когда подрастают поколения, не видевшие смерти». Вместо разделения Германии на множество мелких немецких государств, чего требовал французский генералитет, или признания Веймарской республики, в сообществе западных государств без всяких «но» и «если» было принято решение в пользу разрушительного среднего пути. Версальский договор поставил Германию, разоруженную в военном отношении, экономически разрушенную и политически униженную, под особую юрисдикцию. С немецкой точки зрения, «версальский диктат», как тогда говорили, представлялся инструментом произвола со стороны Запада. Европейский мирный порядок 1919 г. казался таким же неприемлемым, как и демократия, теперь из-за поражения ставшая внутриполитическим устройством разгромленной Германии. Это было решающей причиной того, что для большинства немцев борьба против Версальского договора, против европейского мирного порядка и против демократии означала одно и то же. На тех, кто отныне на политической арене призывал к умеренности и разумному компромиссу с противниками в войне, с самого начала ложилось позорное пятно слабости или даже предательства. Такова была питательная почва, на которой в конце концов смог вырасти тоталитарный и агрессивный режим Гитлера.

Что мы должны потерять!

Плакат по поводу условий Версальского договора. Луи Оппенхайм, 1919 г.

Территория Германии по Версальскому мирному договору.

Однако на протяжении второй половины 1919 г. республика, казалось, консолидировалась. Восстания, включая Советскую республику в Мюнхене, были подавлены, а с провозглашением Веймарской конституции 14 августа 1919 г. государственное устройство стало более прочным. Тем самым эпоха революции закончилась. Опасность республике, угрожавшая прежде слева, проявилась теперь с другой, противоположной стороны. Разочарование в мирном договоре, по-прежнему существующие экономические проблемы, лишенная блеска и угнетающая повседневность — все это вело к такому изменению настроения общественности, которое было благоприятной почвой для пропаганды националистических и монархических сил. Ко всему добавлялась необходимость существенно сократить армию в соответствии с Версальским договором. Это затронуло прежде всего добровольческие корпуса, участвовавшие в гражданской войне и защищавшие восточную границу от Польши и Советской России. Теперь добровольцы испытывали чувство, что их предало имперское правительство, которое они и без того презирали. 13 марта 1920 г. соединения добровольческих корпусов заняли Берлин, и под их защитой было сформировано аграрно-консервативное правительство путчистов во главе с крупным чиновником лесного ведомства из Восточной Пруссии Вольфгангом Каппом. Законному имперскому правительству во главе с рейхсканцлером Густавом Бауэром удалось бежать в Штутгарт, откуда оно призвало к сопротивлению путчистам и вместе с профсоюзами — к всеобщей забастовке. Уже через пять дней путч потерпел поражение, и в первую очередь не из-за всеобщей забастовки, а из-за позиции берлинской бюрократии и командования рейхсвера[51], отказавших Каппу в повиновении.

Выборы в рейхстаг б июня 1920 г. обернулись катастрофой для республики. Черно-красно-золотая коалиция, единственный партийный блок, который мог стать опорой демократического конституционного устройства, потеряла две трети большинства, которое имела в Национальном собрании, и располагала в новом рейхстаге всего лишь 43% мест. Отныне СДПГ, Центру и НДП[52], которые были республиканскими партиями без всяких «но» и «если», никогда больше не удавалось в рейхстаге добиться преобладания и создать правящее большинство. Правительства, формируемые парламентом, были возможны только при двух отягчающих обстоятельствах; в форме коалиции истинно демократического лагеря с принципиально или скрыто антидемократическими партиями или посредством создания кабинетов меньшинства, зависимых от терпимого отношения к ним со стороны их противников. В таких условиях решительная и рассчитанная на длительную перспективу демократическая политика исключалась, как и нормальный срок жизни кабинета. Республика пережила шестнадцать имперских правительств, в среднем каждые восемь с половиной месяцев формировалось новое. Так возник заколдованный круг, ибо чем слабее казалось правительство, тем легче склонялись избиратели к правым или левым альтернативам, которые в каждом случае обещали авторитарное осуществление власти. Крах, в конце концов постигший Веймарскую республику, не должен удивлять. Удивительно скорее то, что, испытывая столь тяжелую нагрузку, она все же продержалась четырнадцать лет.