Россия в 1917-2000 гг. Книга для всех, интересующихся отечественной историей - Сергей Яров

Разрешение частной инициативы предусматривалось постановлением ЦК РКП(б) 14 мая 1921 г. В нем говорилось о поддержке мелкой и кустарной промышленности — ее, правда, пока остерегались называть частной. Но уже резолюция X Всероссийской конференции РКП(б) 27 мая 1921 г. «Об экономической политике» не только назвала все своими именами, но и разрешила «сдачу в аренду частным лицам, кооперативам, артелям и товариществам государственных предприятий». Сдача в аренду была наиболее распространенной формой денационализации: продавать фабрику или завод обычно не решались. Правда, нэпманы могли создавать и собственные предприятия, но число занятых на них лиц ограничивалось — не больше нескольких десятков человек. В целом, за счет мелких фабрик и мастерских частный сектор выпускал в 1920-е гг. 20–25 % промышленной продукции страны. «Командные высоты» в экономике находились в руках государства. Но, как правило, нэпманы и сами обходили их стороной. Их мало привлекали предприятия, прибыль от которых не была бы быстрой и надежной. Еще менее они желали прибрать к рукам убыточные заводы-гиганты.

Нэпман пошел в торговлю — туда, где не требовалось больших затрат и вложений, а капиталы «оборачивались» быстро. Вплоть до середины 1920-х гг. он контролировал от 40 до 80 % товарооборота. Особенно сильны были его позиции в розничной торговле.

Власти настороженно относились к частнику, но в целом нельзя сказать, чтобы они на первых порах особенно придирчиво теснили его или давили налогами. Публично осуждая нэпманов, как, впрочем, и всякий «капитализм», они умели до определенной поры ладить с ними и кое в чем идти им на уступки. Они разрешили, например, увеличить число занятых в частной мастерской и даже перестали поощрять тяготившие предпринимателей забастовки, к чему ранее имели немалую охоту.

Децентрализация предприятий, перевод их на самоокупаемость и расширение их прав — эти меры проводились одновременно и были тесно связаны между собой. Перестройка управления промышленностью имела несколько отличительных моментов. Во-первых, упразднялись 52 главка ВСНХ. Ранее каждый из них контролировал какую-либо отрасль хозяйства. Во-вторых, были созданы вместо главков 16 главных управлений, руководивших промышленностью не прямо, а через тресты и местные совнархозы. ВСНХ стал координирующим центром, он не вмешивался непосредственно в работу предприятий. В-третьих, произошло трестирование промышленности. Почти все предприятия входили в какой-либо трест по признаку или однотипности производства или тесных производственных связей. Тресты обладали широкими правами. Они сами находили покупателей своей продукции и сами назначали на нее цену. В-четвертых, трестирование ускорило переход к хозяйственному расчету. Государство не вмешивалось в дела трестов, не финансировало их и не несло за них ответственность. Они сами должны были заботиться о получении прибыли. Разумеется, это не означало устранение государственного контроля над промышленностью. Государство предоставляло кредиты и вводило ограничения на использование прибыли: оно определяло, какая часть доходов должна была идти на поддержание производства.

У нового экономического порядка, при всех его достоинствах, был существенный недостаток, имевший роковые последствия в судьбе НЭПа; хозяйственный расчет применялся в основном только в трестах; на отдельные предприятия он мог не распространяться. Трест получал доход и тогда, когда предприятие работало прибыльно, и тогда, когда оно было убыточным, — назначением завышенных цен на свои изделия.

Экономика не могла нормально развиваться при галопирующей инфляции. Сиюминутные выгоды, приносимые безудержным печатаньем «денежных» бумажек, быстро меркли на фоне тех убытков, которые несло государство из-за постоянного снижения курса рубля. Налоги не приносили тех доходов, на которые рассчитывали власти, мало кто рисковал вкладывать деньги в долгосрочные проекты. Необходима была денежная реформа и как можно скорее.

В конце 1922 г. были выпущены в обращение новые десятирублевые банкноты — «червонцы» — приравненные по стоимости к «царской» десятирублевой золотой монете. Они обеспечивались отчасти драгоценными металлами, но в большей степени — товарами и векселями. На первых порах червонец использовали лишь как расчетную единицу в производственных операциях, в оптовой торговле. Обычными, обиходными деньгами служили ежедневно обесцениваемые «совзнаки». Двойное обращение — устойчивой и падающей валюты — не могло продолжаться долго. В начале 1924 г. «совзнаки» прекратили печатать. Были выпущены в обращение казначейские билеты достоинством 1, 3 и 5 рублей. До 30 апреля 1924 г. старые деньги нужно было обменять на новые по курсу 1 рубль — 50 тысяч «совзнаков» образца 1923 г.

Финансовая реформа не являлась чисто технической операцией. Чтобы ее осуществить, требовалось накопить средства. Последние зачастую прямо изымались у населения путем принудительного распространения государственных займов и выплаты жалованья так называемыми «золотыми облигациями».

Следствием реформы стало составление бездефицитного бюджета (в котором доходы превышали расходы) уже в 1924 г. К середине 1920-х гг. натуральные хозяйственные отношения почти полностью стали денежными. Так, натуральный налог, который платили крестьяне с 1921 г., в 1924 г. был заменен денежным.

В эпоху военного коммунизма фактически практиковалась «уравниловка». Действовали тарифы и разряды, за разный по сложности труд платили по-разному но платили так мало, что эти различия почти не ощущались. НЭП восстановил принцип «каждому по труду», но одно это не смогло обеспечить устойчивый и быстрый рост производительности рабочих. Градация заработков являлась не только признанием неравноценности трудового вклада. Она должна была побуждать и к более продуктивной работе, но как раз этого зачастую не происходило. Предприятие могло и не быть «доходным», но премии от треста рабочие получали. В этой ситуации «стимулы к труду» неизбежно ослабевали, рабочие не чувствовали прямой связи между затраченными усилиями на производстве и своими заработками.

В новой экономической политике можно выделить несколько этапов: 1) весна — осень 1921; 2) конец 1921–1922; 3) 1923–1925; 4) 1926 — начало 1930-х гг.

Весной-осенью 1921 г. определялись лишь основные контуры новой политики. Она еще не всеми воспринималась «всерьез и надолго». Власти пытались, где это возможно, «обуздать капитализм», причем делали это довольно неуклюже. 1921–1922 гг., с легкой руки Ленина, назвали «годом отступления». Попривыкнув к необычной и неприятной для них фигуре нэпмана, власти пошли на некоторые послабления им — и заодно приблизили к «капиталистическим» условиям работы в государственном секторе. Резонанс, который приобрел НЭП, как раз в значительной степени объясним не столько терпимостью к «капиталистам», сколько необычной системой советского хозяйствования. Та жесткая деловая хватка, которую проявили «красные директора» и на которую столь часто жаловались рабочие, делала новых управляющих предприятиями порой неотличимыми от старых хозяев дореволюционной поры. Заметим, что уступки «капиталистам» в 1921–1922 гг. не были широкими. Чуть ослабляли налоги, разрешали заниматься коммерцией там, куда раньше пускали не всех, соглашались, чтобы нэпман нанял на работу людей сверх установленных «потолков» — и дальше этого не шли и не хотели идти.