Душа - Татьяна Брукс

«А, вспомнила! Бабушка! Когда я была маленькой, я всё время мечтала о том, чтобы меня забрала мама. Вот тогда-то Мария Ивановна и повторяла одно и то же: «Ох, будь осторожна с тем, чего желаешь…»

— Ты прости меня, Тамара, — медленно произнесла Надя вслух, открыто глядя ей в глаза, — прости. Я больше не обижаюсь на вас и не желаю зла ни тебе, ни твоему ребенку. Мне жаль, что у вас всё так сложилось. Но думаю, что я тут ни при чём. И к гадалкам, наверное, ходить не стоит. Лучше в церковь сходи.

Надя увидела, что женщина, которая стояла позади Тамары, улыбнулась. Не так, как всегда, скупо и ехидно, а широко, и Наде даже показалось, счастливо.

— Как зовут твоего сына?

— Славик. Что, хочешь себе забрать после моей смерти? Так я тебе его прям сейчас оставлю.

— Нет, Тамара. Забрать я его не могу, сама, как видишь, в инвалидном кресле. Да и не хочу, — добавила Надя, помолчав. — Но, если встану на ноги, то навещать обещаю.

— Никогда, никогда ты на ноги не встанешь! Слышишь! Никогда!

Стоявшая сзади красавица нахмурилась и подошла к Тамаре ещё ближе.

— Ты что же, нашла меня для того, чтобы всё это сказать?

— Да.

— Сказала?

— Сказала?

— Всё сказала?

— Всё.

— Мне жаль тебя, Тамара. Очень. А теперь, раз ты всё сказала, что хотела, уходи.

И Надя повернула кресло в прежнее положение, лицом к закату, взяла в руки рисунок, собираясь продолжить работу. Солнце опустилось за горизонт. Стало быстро темнеть. Краски неба растворились в серой сумрачности.

Серость, серость… темнота… Эта серость беспокоила Надю. Почему?

Девушка дрожала. То ли от прохлады, что опустилась на землю, то ли от возбуждения, то ли от страха. Если честно, то она ожидала удара по голове камнем или палкой. Но Тамара, постояв ещё минуту, прошипела:

— С-с-сука… — и, развернув коляску с больным ребёнком, покатила её к выходу.

Этой ночью Надежда не сомкнула глаз. Уж слишком много вопросов вывалилось на неё этим вечером. Всем ли людям дан какой-нибудь дар? Почему она может видеть смерть? Как расшифровать сны, которые ей снятся? Все ли сны что-то значат? Можно ли всем этим управлять? Откуда к ней всё это «приходит», из ума? Из души? Есть ли у человека Душа и если есть, то зачем она нужна и как она выглядит? Все эти вопросы она задавала своему собеседнику — дневнику. И ни на один из них ответа пока не было. Одно она чувствовала точно. То ли кожей, то ли умом, то ли душой: она была виновата в том, что пожелала этим людям зла. Потому и сама так долго находилась в полуживом состоянии. И ещё Надя узнала, что такое жалость. Она жалела Тамару и её больного сына.

Теперь выздоровление шло семимильными шагами. Каждый день Надя стояла на пять секунд дольше. Каждые две недели добавляла минуту. Кровообращение в нижних конечностях восстанавливалось. Мышцы укреплялись. Никто к ней больше не приходил, кроме дедушки, которого она так и продолжала называть папой. Однажды с главврачом санатория связался Константин Николаевич и, узнав, что Надя делает поразительные успехи в восстановлении функции ног, обещал заглянуть и назначить поддерживающее лечение. Но время шло, а никто так и не приходил.

Девушка привыкла большую часть своей жизни проводить сама. Она даже стала разговаривать сама с собой. Чтобы избежать впечатления, что сходит с ума, Надя завела себе кошечку. Даже двоих.

Возле санаторной кухни кружило несколько приблудных собак и кошек. Умные животные подкармливались здесь — мир не без добрых людей.

Виола жила в санатории уже лет пять. Эту трёхцветную кошку любили и отдыхающие, и работники санатория. Ласкова и молчалива. Кошка любила развлечься ловлей мышей и крыс. На её котят стояла очередь из жителей ближайших сёл, которые работали в санатории. Надя частенько играла и с Виолой, и с Обормотом — собакой, которая вполне оправдывала свою непонятно кем данную смешную кличку. Это был жизнерадостный пёс, не похожий ни на одну из пород собак, известных людям. Надя любила животных, и братья меньшие отвечали ей взаимностью. Последняя беременность Виолы по какой-то причине проходила не так легко, как обычно. Надя заметила это. Обратилась к медперсоналу, чтобы они посмотрели Виолу, но медработники санатория пожали плечами и рассмеялись.

— Надя, это же всего лишь кошка. Сдохнет, другая приблудится.

«Как они могут так… — переживала девушка, — она же живая. Ей больно и страшно. У неё даже взгляд стал другим. Какой-то страдальческий и испуганный».

— А у вас нет, случайно, каких-то книг по животным?

— Не, Надюх, книг по животным не держим, — рассмеялись медики, — у нас даже и по людям книг нет. Зачем они нам? Всё, что мы тут делаем, давно в институтах и училищах выучили и забыть успели.

Тогда Надя попросила деда купить ей книжку о котах. Только такую, чтобы там обязательно было написано, чем они болеют и как их лечить. Николай Гаврилович, хоть и удивился внучкиной просьбе, задание выполнил. Надя забрала Виолу к себе в комнату, когда увидела, что живот у неё стал огромный и кошка почти всё время лежит в тенёчке под кустом. Она устроила для животного «кровать» в коробке из-под телевизора, кормила её и поила молоком.

Когда наступило время родов, Надя была «вооружена» основами кошачьего акушерства. Но, не имея никакого опыта, понимала, что не знает, как помочь рожающей Виоле. Неправда, что быстро только котята родятся. После четырёх часов бесплодных потуг Надя поняла, что если не принять срочных мер, то Виола умрёт, а вместе с ней умрут несколько ещё не рождённых котят. Она запаниковала.

В слезах примчалась на санаторный пост.

— Можно я позвоню? Пожалуйста… пожалуйста… мне надо срочно позвонить! — уговаривала она сонного сторожа, бывшего военного, который сначала не хотел пускать её в здание санатория. Но, увидев девочку в инвалидном кресле, решил не рисковать: «Мало ли что ей надо? Уж больно паникует девушка. Всё равно проснулся».

— Ладно, иди звони. Только ты же понимаешь, два часа ночи!

— Да я знаю, знаю… Только ждать больше нельзя, она умрёт!

— О господи, кто умрёт?

Но Надя, набрав знакомый номер телефона, уже слушала длинные гудки…

— Алё, — услышала она сонный баритон на другом конце провода.

— Константин Николаевич, как хорошо, что вы дома, — заговорила, всхлипывая, девушка, — извините, пожалуйста, что беспокою вас так поздно… так рано… помогите мне, пожалуйста, я знаю, что вы можете, пожалуйста… Она умирает, а я не знаю, что делать…

— Кто умирает? — голос сразу перестал быть сонным.

— Виола.

— Кто такая Виола?

— Моя кошка. Она разродиться не может… пожалуйста… пожалуйста… помогите… Скажите, что мне делать?!