Душа - Татьяна Брукс

— Уштроился?

— Устроился. Спасибо.

— Хорошо. Кхе-кхе-кхе… Ну, вот тебе дела. Читай. Будут вопросы, шпрашивай. А я «на ковёр», — и уехал.

С энтузиазмом, свойственным только щенкам и молодым специалистам, Богдан углубился в чтение дел. Он ожидал увидеть простые бытовые дела (какие ещё могут быть в таком маленьком, Богом забытом селении), но, потратив на изучение этих «простых» дел три полных рабочих дня, понял, что ничего не понял. На первый взгляд дела действительно выглядели простыми. Но почему тогда был выпущен из следственного изолятора Копытин Илья Кузьмич пятидесяти двух лет, против которого все улики, свидетельствующие о том, что это он убил свою супругу Копытину Нину Сергеевну. Вот так, взял и зарезал «по пьяни». Да ещё и не один раз пырнул женщину ножом, а трижды, чтобы удостовериться, что наверняка. Копытин, правда, не помнит ничего, но на ноже его отпечатки. В ходе следствия выяснилось: он знал, что жена «бегает налево» к молодому любовнику Петру. Соседи слышали, как супруги ругались, что Копятин думает по поводу её измен и что собирается делать по этому поводу. И вообще его нашли пьяным в стельку с этим самым ножом в руке.

Или наоборот. Почему был взят под стражу за изнасилование двенадцатилетней Веры Марушиной её отец Марушин Игорь Веньяминович, а не отчим, с которым живёт Верочкина мама? Богдан бы в первую очередь подозревал его. Верочка, правда, сама ничего не говорит. Молчит и плачет, плачет и молчит. Но она, конечно же, жалеет маму и поэтому ничего рассказывать не хочет. Разве родной отец может сотворить такое со своей дочерью?

Единственное дело, с которым молодой следователь разобрался без проблем и дополнительных вопросов, было дело об ограблении продовольственного магазина, где были задержаны трое пьяных подростков на месте преступления. Их поместили в вытрезвитель, а наутро, протрезвев, они сознались во всём сами. Дело передано в суд. Но даже в этом деле у Богдана возник вопрос. Почему преступников отпустили до суда по домам, взяв при этом только подписку о невыезде без залога?

«Ну и накуролесили», — подумал он. Но что-то внутри ему подсказывало, что не может быть такого, чтобы умудрённый опытом следователь ошибался в каждом деле. Вот мозги вроде всё по полочкам разложили, а душа подсказывает, что не зря выпустили, не зря посадили…

«Ладно, спрошу, — решил Богдан, — заодно и старику приятно будет».

Надя, окрылённая успехами в улучшении здоровья, с воодушевлением взялась за восстановление функций ног. Во-первых, она съездила в санаторную библиотеку и нашла ещё несколько книг с рекомендациями по выполнению физических упражнений с подобного рода травмами. Добавила к ним книги, в которых были описаны судьбы людей, добившихся успеха в жизни, книгу кулинарных рецептов, книгу великого клоуна всех времен и народов Юрия Никулина с противоречивым названием «Почти всерьёз» на тот случай, если станет грустно. Она хорошо помнила тот день, когда Богдан принес ей подобные книги, и как они ей помогли.

Во-вторых, завела дневник. Сначала Надя записала туда план работы по дням и даже по часам: что, где, когда она должна делать: организация своего дня — одна из главных составляющих взятия на себя ответственности за свои поступки. Сюда входило всё: физические упражнения в зале и дома, самомассаж, контрастное обливание ног, питание, чтение, рисование, работа, общение с дедом. Потом она стала записывать туда всё выполненное и невыполненное, а позже — даже свои мысли.

Несколько раз к ней заходили Зина и Валя. Девушки, как всегда, были не с пустыми руками, но Надя вежливо отказывалась от угощения и, напоив подружек чаем, выпроваживала восвояси. Скоро подруги «забыли» к ней дорогу. А зачем ходить, если она пьёт только чай, компот да сок?

Приходил однажды и добрый доктор Коваленко, был и неравнодушный капитан Малёваный, но, убедившись, что девушка больше не пьёт и вообще всё у неё идёт на поправку, они удалились, взяв с неё обещание, что она позвонит им, если понадобится какая-нибудь помощь.

Иван Гаврилович заглядывал теперь к внучке регулярно. Каждый раз Надя угощала его чем-нибудь изысканным, приготовленным по рецептам из библиотечной поваренной книжки. Дед же баловал её разными вкусностями типа пирожных, молодой картошки или первой клубники.

На женский день 8 Марта Иван Гаврилович купил внучке телевизор «Рубин» с большим экраном и теперь частенько засиживался с ней, обсуждая программы, и даже оставался спать, для чего срочно было приобретено раскладное кресло-кровать.

Богдан наведался к Наде дважды в январе. В феврале и марте сумел вырваться только однажды. В следующий раз приехал лишь в конце июня.

— Ох, извини, Надя, работа… никак не получается вырываться чаще, — оправдывался молодой юрист.

— Ну да, ну да, конечно, я понимаю, — загадочно спокойно реагировала Надя.

Она посвежела, похорошела, заметно окрепла. Богдан не ожидал увидеть её такой спокойной и оторопело смотрел на её слегка тронутое косметикой лицо.

— Где ты научилась делать себе такой макияж? — спросил он однажды.

— По телеку. Там передача есть. Школа красоты косметолога-визажиста Аллы Чури. Такая смешная фамилия, — улыбнулась девушка. — Она даёт уроки по телевизору. Я смотрю, учусь, потом применяю на своей физиономии.

Богдан чувствовал себя не в своей тарелке. Конечно же, он был занят на работе, но к Наде он не приезжал по другой причине. Он влюбился. Тарасовская красавица Олечка очаровала его своими формами и молодостью. Живая, непосредственная, весёлая, она легко добивалась успеха у представителей противоположного пола. Богдан повёлся. Он, приезжий из области, легко увёл Олю у троих претендентов на её внимание. А после того как, ведомый здоровым мужским инстинктом, переспал с ней, так и вообще мечтал жениться. Мешала Надя. Вернее, не сама Надя, а что-то такое внутри его, что крепко «держало за язык» и «сворачивало набекрень мозги», как только он пытался сказать Оле, что любит её и хочет, чтобы она стала его женой.

Теперь, когда он стоял перед Надей и разговаривал ни о чём, ему казалось, что она видит его насквозь.

— Ну, а как твои успехи с…

— С ногами пока никаких успехов. Ну, разве что разницу температур я стала чувствовать острей.

— Ты похорошела…

— Ты уже говорил… Богдан, не мучайся. Я знаю, что у тебя есть девушка. Ты любишь её?

— Откуда ты знаешь? Тебе что, Костя сказал?

— О господи, да и говорить ничего не нужно. У тебя же на лице всё написано, — рассмеялась Надя немного громче, чем ей бы хотелось. Но Богдан ничего не заметил. — Ты хочешь на ней жениться?

— Но… я не могу. Я обещал тебе…

— Ничего ты мне не обещал, — перебила его Надя, — помнишь, я сама просила тебя не давать никаких клятв и обещаний? Неужели ты не понимаешь? Я не хочу, чтобы на мне женились из жалости. Или потому, что обещали, — голосок Нади зазвенел громче. Она сделала паузу… «Раз, два, три» — просчитала она мысленно, глотнула слюну и продолжала уже спокойно: — Я хочу любить и чтобы меня любили. Неужели это не понятно?