Пока смерть не разлучит нас - Кэролайн Грэм

На прикроватном столике Барнаби увидел свадебную фотографию и взял ее, чтобы рассмотреть получше. Выражение на лице жениха было ему знакомо. Подобную смесь разных эмоций он подметил у зятя в день свадьбы дочери. Гордость, глубокое удовлетворение, даже упоение… Что-то от взгляда охотника-собирателя, которому выпало счастье не только встретить представителя вымершего вроде бы вида, но и приобщить его к своей коллекции, на обозрение и зависть всему миру. Однако проступала и опаска. Восторженное изумление (подумать только, именно он стал счастливым избранником!) отравлялось тревогой (но почему, ведь наверняка многие мечтали завладеть этим чудом?). Бедный Нико… Он еще владел своим призом, но иногда Барнаби спрашивал себя, долго ли это продлится…

Теперь старший инспектор переключил внимание на невесту Холлингсворта, которая выглядела традиционно лучезарной, и решил, что викарий ничуть не преувеличивал. Симона Холлингсворт и вправду была обворожительна, хотя, на вкус инспектора, ей не хватало естественности. Ослепительно улыбаясь из-под облака вуали, она напоминала тех умело отлакированных красоток, что лебедями скользят между косметических витрин супермаркетов, брызгая парфюмами из атомайзеров на зазевавшихся женщин, да и мужчин тоже, если те потеряют бдительность.

В поисках лучшего освещения Барнаби подошел к окну и стал с особым пристрастием изучать розовый блестящий рот. Обычно половинки верхней губы не бывают полностью симметричными, но только не эти, образующие совершенный «лук купидона». Нижняя губа, более полная, чем он ожидал, говорила о щедрой чувственности. Серо-зеленые, широко расставленные глаза, длинные загнутые кверху ресницы, нежная, как абрикос, словно светящаяся изнутри кожа щек… Приглядевшись, он понял, впрочем, что контур рта подправлен косметическим карандашом, и готов был поручиться, что под роскошными линиями скрывается не столь обольстительный абрис узких и жестких губ. Волосы, изгибающиеся завитками возле изящных, прозрачных, словно раковины, ушек, были светлые, почти белые.

Она прижимала к груди букет едва распустившихся кремовых роз, перевязанных серебряными ленточками. И кроме обручального кольца на руке ее было другое, кольцо-солитер с огромным бриллиантом. То-то новобрачная так сияет… Еще бы ей не сиять… Но, придя к подобному заключению, инспектор тут же устыдился собственного шовинистического цинизма. Хорошо, что его не слышат жена и дочь. Калли вцепилась бы ему в глотку за такие слова.

Старший инспектор не очень верил в физиогномику и не стал делать каких-то заключений о характере миссис Холлингсворт исходя из ее внешности. Уж слишком часто ему доводилось сталкиваться с порочностью существ, которые могли бы позировать Боттичелли. Впрочем, как и с великой добротой и человечностью тех, кого, казалось, извергла преисподняя Иеронима Босха.

Вернув фотографию на место, Барнаби прошел в ванную комнату. И здесь царило то же дурновкусие. Полы из фальшивого мрамора, потолок в звездах, зеркальные, с медным отливом стены — все здесь словно источало бронзовое свечение. Большая треугольная ванна цвета незабудки, выгнутые арками золоченые краны, рукоятки в виде махровых хризантем.

Каждая плоскость была сплошь уставлена бутылочками, баночками, флаконами, аэрозолями. Как справедливо заключил констебль Перро, миссис Холлингсворт не взяла с собой даже баночки крема, иначе осталось бы пустое место, а такового не было.

Барнаби открыл «ларец тщеславия» — ящичек, где обычно держат декоративную косметику. Его глазам предстали аккуратно выстроившиеся тюбики губной помады. Досадуя на себя за пустую трату времени, инспектор принялся их считать. Семьдесят три. Господь всемогущий, семьдесят три! Он вспомнил скромный набор помады у Джойс и перестал задаваться вопросом, чем целыми днями занималась Симона Холлингсворт. Только на опробование такого количества тюбиков могла уйти целая жизнь.

Коробок с духами он насчитал около дюжины. Одна была открыта, и флакон стоял на краю раковины. Барнаби предположил, что именно этими духами, «Джой», надушилась Симона, перед тем как уйти из дома. Он взял бумажную салфетку и сбрызнул ее. Запах был необычайно приятный. Богатый, цветочный. Старший инспектор подумал, что хорошо бы подарить такие на день рождения Джойс, который будет недели через три, и сунул салфетку в карман.

Барнаби неторопливо вышел и по пути раскрыл одну из секций бело-золотого встроенного шкафа, занимавшего всю противоположную стену. Вошел Трой и потянул носом воздух:

— Ручаюсь, в супермаркете такого не купишь.

— Что с телефонными счетами?

— Ничего, сэр. К сожалению.

— Неважно. Свяжемся с телефонной компанией.

— Зачем?

— Пошевели мозгами.

Трой попытался это сделать, но сдался. Его мыслительный процесс не подкреплялся ни развитой интуицией, ни конструктивным подходом. Он состоял в том, чтобы надергать несколько старых, расхожих версий, энергично их перемешать, как салат в миске, и дать этой смеси отстояться.

Поскольку на сей раз ничего не складывалось, он просто присоединился к шефу, который открыл еще одну секцию гардеробной. Вечерние платья отозвались вкрадчивым шелестом. Мягкие складки бархата и кружев, струи искрящегося жоржета, строгие линии изделий из полотна и шерсти были ощупаны, осмотрены и вернулись на место. Барнаби методично проверил карманы. Одежды было столько, что, казалось, между платьями не всунешь не то что золотую карту шикарного магазина «Харви Николс», но даже кошачий волосок.

— Я бы не отказался от такого лакомого кусочка к кружке какао на ночь, — мечтательно изрек сержант Трой, который в свою очередь пристально разглядывал свадебную фотографию. Не дождавшись отклика на скабрезную шутку, он осведомился: — А что, у нее на пальце был этот вот блескучий чупа-чупс, когда она покинула дом?

— Кто ж его знает. Будем выяснять.

— Если был, ясно, почему она не взяла больше ничего. Камешек позволит существовать без забот до скончания века.

— Проверь ее сумочки, будь добр. И туфли тоже. Возможно, в одной из них что-то спрятано.

— Будет сделано. Один момент! — Трой исчез в ванной комнате, воспользовался туалетом, и сквозь шум спускаемой воды послышался его голос: — Всегда мечтал заняться этим в джакузи.

Барнаби занялся первым из двух комодов. Кашемировые свитера мягких тонов, воздушное нижнее белье, шарфы, шаль с узором «пейсли». Дюжина нераспечатанных пакетов с дорогими леггинсами веселых расцветок, светлыми колготками и чулками с полоской черного или телесного кружева наверху. И нигде чистого ношеного белья. Возможно, она ни одной вещи не надевала дважды. Инспектор нашел и кожаный футляр для драгоценностей, полный прямо-таки великолепной бижутерией, за вычетом камня века.

— Морин говорит, — снова зазвучал голос Троя, — что можно завести себя на полную катушку в этой штуке. Нужно только подольше посидеть в правильном месте. — Это было сказано с недоверчивым раздражением. Все больше и больше становилось вещей, которые женщины могли проделывать без мужской помощи. Очень скоро, решил он, мужчин придется защищать как вид, вымирающий по причине пренебрежения им.