Товарищ Брежнев. Большая искра - Дмитрий Абрамов

Боеспособны только две зенитки. Механики-ремонтники кидаются срочно снимать с самолётов авиационные пушки и пулемёты. Попытка на коленке наспех сварганить подобие лафетов и станков для них. Через четверть часа турки, развернувшись в боевой порядок и спешив пехоту, входят в зону действия «эрликонов». Через десять минут – счёт 2:2. Больше зениток нет, а восемь танков прут к аэродрому. Турецкая пехота отстала. Аэродром заволакивает дымом. Прибавилось горящих самолётов и строений. Горит почти всё, что может гореть. Танки уже у дальнего конца взлётки.

Неожиданно, как для турков, так и для французов, ударила очередью Испано-Сюиза[136]. Неприцельная очередь, пущенная из авиапушки, уложенной просто на мешки с песком, каким-то чудом смогла сбить гусеницу у атакующей «праги». Танк остановился. Оставшиеся на ходу семь танков растерялись и начали потихоньку сдавать назад. Экипаж подбитой машины сделал несколько выстрелов на удачу, после чего предпочёл больше не испытывать судьбу и покинул танк.

Первая атака отбита. Спешно сформирован экипаж для трофейного танка. Как получилось, что один из авиационных оружейников до этого служил наводчиком на «Гочкисе», а водитель пожарной машины из БАО – мехводом на 35-м «Рено»[137], никто не вникал. Есть экипаж, и хорошо. Передышка на пару часов. Потуги механиков по превращению авиапушек и авиапулемётов в наземные мобильные огневые средства увенчались успехом. Восемь 20-мм пушек и одиннадцать пулемётов заимели колёсные лафеты самых дичайших конструкций. Лепили из того, что под руку попадалось. Одновременно гарнизон лихорадочно копал окопы. Окопы в песчано-каменистой пустыне. Капается быстро. И снова осыпается с той же скоростью.

Турки подтянули артиллерию. Обстрел вёлся полчаса. В небе висел корректировщик. Хорошо турки постреляли. Уполовинили количество произведённых оружейниками чудо-агрегатов. В «Прагу» правда не попали, а ей удалось вернуть возможность двигаться.

Силы гарнизона после авианалёта, первой атаки и артобстрела с 980 уменьшились до 720 человек.

Опять атака. У турков к танкам прибавился десяток БТРов, и пехоты вроде бы прибавилось. Через полчаса на аэродроме – каша. Пехота периодически сходится в рукопашную. Танки и БТРы мечутся по полю, давя всё, что попадается под гусеницы. Не разобрать, чья берёт. Замолчали все огневые точки французов. Трофейная «прага» каким-то чудом ещё жива, хотя и опять стоит со сбитой гусеницей. Ещё три танка и два БТРа в минусе у турков. Но… Но ещё чуть-чуть – и французам хана. Всё же обстрелянная турецкая пехота лучше подготовлена к бою на земле, чем французские тыловики.

Исход боя решили евреи. Никто не ожидал такого. Со стороны моря, от Эль-Ариша, к аэродрому подошли две роты «Пальмах»[138] с захваченным у турков тяжёлым французским B1[139]. Командиром одной из рот был Моше.

B1 поджёг ещё один турецкий танк и все их БТРы, еврейские ударники-осназовцы, хотя и понесли значительные потери, смогли переломить ход боя и заставить турков отступить.

Сгущаются сумерки, турки отходят. Обороняющиеся с облегчением выдохнули. А зря. Снова работает турецкая артиллерия. Снова потери. Прямое попадание в трофейную «прагу». Один снаряд накрывает разрывом импровизированный медпункт. Количество раненых сильно сократилось. Но главная потеря – убиты все медики и санитары гарнизона. На 300 французов и сотню евреев остался только один бывший ветеринар.

Авиатехники смогли привести в чувство радиостанцию с B1 и наконец-то установили связь с английским командованием. Приказ – отступать к Суэцкому каналу. Импровизированное совещание оставшихся командиров. Решение – уходим. B1 придётся бросить. К нему осталось всего два снаряда и ни капли горючего в баках. Скорый сбор трофеев. Импровизированные носилки для раненых. Отряд уходит на запад в ночь. Цель – добраться до гор. До них чуть меньше 30 километров. За ночь должны успеть.

Идёт-бредёт отряд. Километры по ночной пустыне кажутся бесконечными. Ориентиров – ноль. Под утро начал опускаться туман. Видимость упала до сотни метров. Отряд идёт. Волочёт за собой пяток трофейных крупнокалиберных пулемётов.

Вдруг в голове колонны стрельба. Авангард наткнулся на расположившийся на ночёвку турецкий батальон. Бестолковая стрельба по размытым туманом вспышкам выстрелов. Рукопашная. Турок больше. Управление отрядом потеряно. Кто-то ломанулся правее, в обход турецкого лагеря. Там не стреляют. Оставшаяся часть отряда тоже начала выходить из боя и отрываться от турок. Наткнулись на холм. С него стреляют. Дружественный огонь. На холме залегли те, что рванули первыми. Разобрались. Пересчитались. К холму вышли сто сорок бойцов при двух пулемётах. Все тяжёлые раненые остались у турецкого лагеря. Там ещё какое-то время слышались выстрелы. Наконец всё затихло.

Начинается рассвет. Туман редеет. Можно осмотреться. Отряд занял позиции на небольшом скалистом холме или на холмистой скале. Кому как нравится. Холм вытянулся с юга на север на километр-полтора, а в поперёк ему метров триста-четыреста. Севернее в трёх километрах высятся горы. С юга равнина, за ней, ближе к горизонту, тоже горы. Отряд оказался на возвышенности посреди широкого, километров в пятнадцать, прохода между горными массивами. С равнины уходит туман. Турецкий лагерь километрах в трёх на другом холме. Между холмами дорога.

Повезло так повезло! Пустыня на севере Синая – это полоса песка шириною в 50–70 км от моря до гор. Пройти, конечно, по ней можно – где угодно. Но лучше всё же по наезженным-натоптанным дорогам. А из Палестины к каналу ведут всего две дороги, если не считать горные дороги-тропы (и на хрена лезть в горы, если есть ровненькая наезженная дорога на равнине), одна вдоль моря, вторая по проходу между гор, поперёк которого и устроился еврейско-французский отряд.

Первый-второй эшелон наступающих турок уже прошёл этой дорогой. Но войскам на передовой необходимо снабжение. Должны подтянуться тылы. Но тыловым службам тут не пройти. Мешают французы. И евреи. Евреи всегда мешают[140].

Долгий-долгий день. Штурм. Авианалёт. Артобстрел. И далее по кругу. Раненых никто не считает. Никто им не помогает. Нечем и некому. Ветеринар сгинул ночью у турецкого лагеря. Бинтов и медикаментов нет. Воды нет. Патроны, слава богу, ещё есть. Мёртвые тоже есть. Много. Очень много. До заката дожили тридцать два бойца. Практически все – не по разу ранены. Способных идти – девятнадцать.