Товарищ Брежнев. Большая искра - Дмитрий Абрамов

Капитуляция. Это слово не прозвучало. Но в уме каждый его уже произнёс, втайне надеясь, что вслух его скажет кто-то другой.

Открывается дверь, и в палату быстрым шагом входит адъютант Александера.

– Сэр. Шифровка из Каира, – адъютант протягивает главнокомандующему папку с бумагами.

Несколько минут Александер вчитывается-перечитывает содержание. Облегчённо вздыхает.

– Господа, генерал Брук[131] через посла сэра Лэмпсона приказывает: в связи с прорывом турецкой армии к Суэцкому каналу и отсутствием сил для удержания Александрии начать эвакуацию гарнизона. Часть гарнизона флот эвакуирует на Мальту. Оставшиеся прорываются к Эль-Мансуру. Там будут ждать зафрахтованные Лэмпсоном пароходы, на которых следует совершить переход в Судан.

– Как, турки на Суэце?

– Да, адмирал. Здесь есть ещё шифровка с турецкого фронта. Фронт прорван. Тяжёлые потери. Турецкие танки вышли к каналу.

– И ещё. В случае невозможности полной эвакуации гарнизона разрешена почётная капитуляция.

Остаток дня счастливчики грузились на немногочисленные оставшиеся в порту эсминцы и торговые суда. Невезучие готовились к ночному прорыву к Нилу. Где-то через час после отдачи приказа на эвакуацию, по-видимому, шальной немецкий снаряд попал в проезжавший мимо армейского узла связи грузовик со снарядами. Под завалами здания погиб и Уильям. Гарнизон лишился дальней радиосвязи. Радиостанции в порту и на аэродроме к тому времени уже были выведены из строя. На складах, конечно, были запасные станции, но кто ими будет заниматься, когда все готовятся к драпу?

С наступлением темноты караван судов ушёл на Мальту. Остатки гарнизона ломанулись на восток, к Нилу. Немцы хорошенько поработали ночью по убегающим артиллерией, а с утра измученных ночным драпом, ожидающих каждую минуту увидеть за очередной пальмой танки Роммеля англичан начали добивать асы люфтваффе. До Нила к середине дня добрались едва ли с десяток тысяч воинов Георга VI. Генерал Монтгомери погиб ещё утром от прямого попадания авиабомбы в БТР, в котором он ехал. Пароходов в Эль-Мансуре не было. Зато была телефонная связь с Каиром.

Генерал Александер застрелился. Застрелился, когда узнал, что приказа на эвакуацию не было. Когда узнал, что войска на Синае получили приказ на отступление к каналу, зашифрованный его личным шифром.

22 января 1943 года. Горы на севере Синайского полуострова.

Двое мужчин сидели за бруствером из кое-как сложенных камней, за спиной у них поднимался каменистый склон не то большой скалы, не то маленькой горушки-холма. Один из них – француз, Жак. Через месяц ему должно исполниться 24 года. Аспирант[132], лётчик-инструктор, успевший повоевать с немцами во Франции в 40-м, с англичанами в Сирии летом 41-го, осенью 42-го дезертировавший из армии Виши и вступивший в голлистскую «Сражающуюся Францию», чтобы опять воевать с фашистами.

Второй – одноглазый еврей, Моше. Неполных 28 лет. Сабра[133]. Профессиональный террорист – для англичан, диверсант – для вишистов и арабов, спецназовец и герой – для евреев. Уже почти 15 лет не расстающийся с оружием. За исключением двух лет, проведённых в английской каторжной тюрьме. Вообще-то, Моше схлопотал от самого справедливого в мире британского суда десять лет каторги, но, когда джентльменам клюнул петух в задницу, они выпустили Моше и привлекли его к тому, что он умел делать лучше всего. Диверсии, партизанская война. В одном из первых выходов по заданию англичан он и лишился левого глаза. Повезло – не повезло. Французская пуля должна была убить Моше, расколов ему череп, но на её пути встал трофейный, французский же, бинокль. Бинокль вдребезги, осколки выбивают глаз. Ещё год назад Моше с удовольствием отрезал бы голову Жаку, тогда они были по разные стороны. Нет, не фронта. Фронта как такового не было. Были партизанские действия еврейского ополчения в тылу войск Виши в Сирии. А потом всё поменялось. Вишисты разбиты, а большей частью не разбиты, а перешли под команду Де Голля.

Ещё месяц назад им казалось, что Палестина и Сирия – самый тихий уголок полыхающего мира. Роммель отступает и уже почти зажат между 8-й британской армией и союзным десантом где-то в Тунисе. Глубокий тыл, однако. Моше собирался уже возвращаться в родной кибуц, а Жак прикидывал, где ещё сможет приложить свою молодецкую удаль, а заодно посильнее поквитаться с немцами за недавно погибшего в Тунисе отца.

Но вот в мире что-то перевернулось. Турки вдруг вступили в войну и начали бить англичан. У Роммеля открылось второе или уже третье дыхание, и он опять неудержимой лавиной катится к Нилу. Де Голль погиб, части «Сражающейся Франции» в Алжире уничтожены.

Француз и еврей за этот месяц с новой силой возненавидели островитян, которых до этого с трудом терпели как вынужденных союзников-попутчиков. Отступая, англичане прикрывались французскими частями и еврейскими отрядами, иной раз даже не предупреждая тех о своем отходе. Не единожды было, когда французы с евреями попадали в окружение. В плен турки никого не брали. Куда девать пленных посреди пустыни? Только отвлекают. В общем, печальна была участь окружённых. Вырезали всех.

Но вот, казалось, отступление прекратилось. Англичане вместе с остатками французских и еврейских подразделений зацепились-закрепились между северо-восточными отрогами синайских гор и Средиземным морем. Узкое место. Хорошая плотность войск в обороне. Дальше турок не пустим. Да и турки дальше не рвались. Выдохлись турки.

Но вдруг три дня назад британские части, опять не предупредив союзников, тихо снялись с позиций и драпанули к Суэцу.

В тот день у Жака был выходной, на его самолёте меняли двигатель. После обеда на аэродром был налёт. Турки на немецких «мессерах» и «штуках». Дежурное звено рвануло на взлёт, и тут же рухнуло на землю огненно-дымными метеорами. Восьмёрка «харрикейнов» эскадрильи «Руан» взлетела следом. Больше взлететь никто не смог, да и не было больше исправных, готовых к бою самолётов. Троих сбили сразу. Кто-то сумел подняться выше. И тогда на аэродроме услышали:

– Танки, парни! Турецкие танки с востока! Километров семь от нас. Десять танков и штук двадцать грузовиков.

На аэродроме два десятка малокалиберных «эрликонов»[134], пяток БТРов. Бойцов на аэродроме было, пожалуй, побольше, чем у приближающихся турков. Батальон охраны, БАО[135], шесть десятков лётчиков-штурманов-радистов, всяки-разны прикомандированные-отпускники. Почти под тысячу человек на круг. Считай, в два раза больше, чем у турок Но танки… против них играют только зенитки, и то с натягом. А зенитки почти все уже молчат. Выбомбили их. Турецкие самолёты улетели, расхреначив все радиостанции на аэродроме и разменяв троих своих на четырёх из сумевшей подняться в воздух пятёрки французов. Последний из оставшихся в воздухе французов разок прошёлся над приближающейся турецкой колонной – и улетел на запад на другой аэродром.