У каждой лжи две правды - Анна Мария Роу

– Блок уничтожен… Теперь с него нельзя считать информацию, – Стефа нажала на правую верхнюю сферу, и вместо двухмерной картинки над блоком возникло лишь облако мельтешащих мушек, а потом и они рассеялись.

– Печально, – сухо резюмировала Божена и поджала губки. – Я и так думала, что затея невыполнимая. Ведь в мастерских для считывания воспоминаний големов приборов на целую комнату. А у нас что? Устаревшая болтушка и… всё? Нет, братик, ну нельзя же быть таким наивным! Ты меня удивляешь всё больше и больше, – и всплакнула: – Я немного расстроилась, только и всего!

– Но кто? Как такое возможно? Мы же запирали дверь! Никто не знал о големе! – Марек взлохматил волосы и выглядел потерянным.

– Может, он уже был испорчен, когда мы его сюда притащили? – предположил Янек.

– Нет, – Стефа покачала головой. – Тогда бы цвет кожи был другим, и глаза… Нет, блок уничтожили недавно, когда она уже тут стояла…

– А сам он уничтожиться не мог? – Янек дотронулся до грозди и тут же отдёрнул руку. Жжётся.

– Нет, не мог! – Стефа тут же бросила блок на юбки «пани Альжбеты». Она совсем забыла, что технология, лежащая в основе создания големов, почему-то не сильно любила магов. В ремонтных мастерских все работают в тонких фиолетовых перчатках, не пропускающих энергию.

Расстроенные пани пошли переодеться к вечернему чаю. Один траурный наряд нужно сменить на другой. Но приличия такие приличия… Или хотя бы сделать вид, что платье другое.

Стефания Заремская зашла в свою комнату и совсем не удивилась, обнаружив там Янека. Пани Мацкевич укоризненно покачала головой, мол, я же говорила, ничего хорошего от этого молодого шляхтича не будет, выразительно засопела и быстрее заработала спицами в своём кресле в углу.

Девушка тяжело вздохнула, вытащила из причёски «женишка» веточку с тремя листиками.

– Опять через окно?

– Ага, – Янек попытался поймать её ладонь. Узкую и прохладную, как серебристая рыбка в горном ручье.

– Как вас никто ещё не увидел-то? – но девушка была шустрее, отошла на безопасное расстояние и руки за спину спрятала.

– Во-первых, – Янек устроился на стуле поудобнее, – окна выходят на глухую часть сада. Во-вторых, я очень быстро лазаю по плющу.

– Учту! На ночь закрою окна! – отвела взгляд и тихо добавила: – А то шастают тут всякие…

Йержимановский всё-таки услышал, глаза сощурились, брови на миг сошлись на переносице, плечи напряглись и от чудака ничего и не осталось. Но всего лишь на секунду. Когда Стефа посмотрела на него снова, то вновь увидела улыбающегося парнишку.

– А ты мне ничего сказать не хочешь?

– О чём ты?

Про магию? Но она в последние дни ведёт себя подозрительно тихо. И если бы не утренняя вспышка… но он ведь не мог это заметить? Наверное… Про ночного гостя? Сердце тревожно забилось. Дело не в репутации, да и ревность в их случае глупа, но…

– Да про голема! – Янек отбросил витиеватости этикета, которые лишь время отнимают. – Ты слишком много о них знаешь и слишком хорошо разбираешься!

– Я уже говорила, – вот настырный-то! – У моего отца был один и…

Пани Мацкевич, словно уловив настроение своей подопечной, засопела ещё громче, но прервать разговор не решилась.

– И когда же это было? – Янек вскочил со стула, заходил по комнате широкими шагами, размахивая руками, как ветряная мельница. – Големостроение развивается слишком стремительно. И модели, которые были созданы пять лет назад, полностью отличаются от тех, что есть сейчас! Голем же Альжбеты – последняя модель. Современнее некуда! В нём один дефект исправили и кучу новых натворили!

Ну да, маг-артефактор среднего уровня силы! Сейчас ещё лекцию прочитает!

– И что?

– Храм не просто так запрещает таких вот големов! Тех, что отправили работать на фабрики и заводы, просты как пробки и проверены десять тысяч раз, если не больше! И если бы не нехватка рабочей силы, которую и миграция не решает, то и их бы ещё лет пятьдесят испытывали. Ткани быстро изнашиваются. Суставные артефакты сбоят. Инсульты и инфаркты через одного! Пневмония каждый сезон! А эти… Они опасны, Стефа! Нестабильны и непредсказуемы!

– Ты преувеличиваешь!

Парень остановился, резко развернулся и оказался прямо напротив девушки. Чуть подыми руки и дотронешься. Перестань дышать и услышишь биение другого сердца.

– Да? Тебе статистику озвучить? Сколько отказов контролирующего блока на сотню? И к чему это может привести?

Лекцию слушать не хотелось, а вот услышать биение его сердца под рукой через плотную ткань одежды – до искорок на пальцах.

– Спокойной ночи, Стефушка, – вдруг проскрипела пани Мацкевич, а спицы в её руках просто летали, вывязывая бесконечные петли очередного шарфа.

– О нет! – застонала девушка и начала судорожно дёргать тонкую цепочку браслета. – Только не сейчас…

И не заметила, как оказалась в объятиях Янека, а потом и за его спиной.

– Может, я свяжу тебе шаль, дорогая? Вечерами тут прохладно.

Пани Мацкевич встала, дёрнула головой. И вязала, вязала, вязала.

– Вот о чём я и говорил… – Янек отступал, держась между Стефой и её компаньонкой.

– Ах, какая страшная трагедия! Какой ужас! – Она сделала рваный шаг, замерла. Потом ещё один.

– Пусти! Я сейчас всё справлю.

– Конечно, деточка… – Нитки кончились и спицы стали похожи на тонкие ножи. Острые даже на вид.

– Верю, – несколько шагов в сторону, голем, потерявший управление, шёл след в след. – Каковы функции? Защита?

– Да! – девушка дёрнулась, но из-за спины её не выпустили.

– А я-то рассчитывал, что повар там, нянька… Кто вообще додумался из модели-сиделки сделать телохранителя? – Янек рванул к голему, перехватил руку со спицей, ударил в горло. Стефания завизжала и бросилась помогать. Своей компаньонке – оттаскивать от неё «жениха». Тот уже вооружился спицей и ткнул ей в шею, выключая механизм.

Женщина дёрнулась и грудой осела на пол.

– Что вы наделали! – пани Заремская оттолкнула Янека и бросилась осматривать «пани Мацкевич». – Ты её сломал!

– Она тебя не слушалась! Вышла из-под контроля!

– Она выполняла свои задачи! – Стефания присела на колени, споро расстегнула наглухо закрытое платье и крючки бюска корсета, вытянула короткую нижнюю рубашку и добралась до живота. Нажала на точку чуть выше пупка и открыла полость, где искрила и подмигивала сине-сиреневым гроздь артефактов в проводах. За ними чуть дёргались две большие шестерёнки.

– Ой, да что я не видел големов, у которых кукушка поехала? Говорю тебе, она бы и меня порезала и тебе бы досталось!

– Не преувеличивай! Такое уже бывало и, как видишь, всё хорошо!