Обещание - Дэймон Гэлгут

Последние пассажиры забираются в автобус, водитель готовится к отправлению. Амор медлит, но брат жестом подгоняет ее. Не забудь, ты всегда можешь вернуться, когда только пожелаешь!

Она смотрит на него сквозь тонированные окна неторопливо отъезжающего автобуса. Необычная фигура, как бы летящая по воздуху, одна рука поднята. Когда он поворачивается, чтобы уйти, он делает это быстро, и город смыкается над ним грязной коричневатой рекой.

Она устраивается на сиденье, в первый раз после приземления в аэропорту чувствуя себя счастливой. Саломея получит свой дом. Камень, заграждавший выход из пещеры, откатился. Слабенькое солнце греет ее через стекло, мимо неспешной чередой движутся сухие светлые холмы Претории. Пока, железнодорожный вокзал, пока, монумент в честь буров-первопроходцев! Колеса под ней как огромное сердце, бьющееся посреди всего этого. Саломея получит свой дом. Амор закрывает глаза.

Астрид

Когда она возвращается из больницы, ее ждет на автоответчике нетерпеливое сообщение от Астрид. Очень, очень бы хотелось, чтобы ты завела себе сотовый, как все нормальные люди. Позвони, расскажу кое-что.

Амор чувствует по голосу сестры, что это не такое уж срочное кое-что. Хвастливое какое-нибудь, самодовольное кое-что, и, сколь бы важно ни было Астрид поделиться, у Амор сейчас нет сил на разговор. Позже.

Есть определенное время суток, час-другой после смены, которое она старается оставить себе. Утром, вечером ли, ритуал один и тот же. Она наполняет ванну и ставит на бортик зажженную свечу. Потом снимает униформу предмет за предметом, всегда тщательно соблюдая последовательность, потому что если перепутать порядок, то придется опять одеваться и начинать сначала. Теплая вода и медленная перемена освещения обычно помогают ей забыться на время. Или стать собой до такой степени, что все прочее уходит, включая тяжелый долгий день позади. Но сегодня вечером она неспокойна, какая-то скрытая надтреснутость во всем.

Сюзан приходит позже. Женщина плотного сложения, черноволосая, может быть, с короткой стрижкой. К этому времени Амор выбралась из ванны и в халате готовит ужин. Они целуются, но без особого пыла.

Когда едят за кухонным столом, Астрид звонит снова. Ворчливые нотки в комнате рядом. Где ты там, чтоб тебя? Весь день набираю. Перезвони, надо кое-что тебе рассказать.

Не возьмешь трубку? спрашивает Сюзан.

Амор качает головой. Даже в этом маленьком движении видна тяжесть. Потом перезвоню.

Что-нибудь не так?

Сама не знаю.

Опять потеряла пациента?

Да. Но это в порядке вещей, правда же? Если работаешь в ВИЧ-отделении.

Правда, соглашается Сюзан. Там это в порядке вещей.

Она держит Амор за руку, пока они ужинают. Дальше молчат, но разговор словно бы идет, все тот же, какой у них много раз был. Сюзан работала в одном отделении с Амор, но ушла пару лет назад, не выдержала давления на психику. Теперь она консультант по здоровому образу жизни в крупной компании. Она считает, что Амор вредна ее работа, и не понимает, почему она с ней не расстанется, хотя издержки очевидны.

Их разговоры вообще-то в основном уже позади. О том, что их отношения вышли на эту стадию, обе знают, и об этом они тоже не говорят. Но по-прежнему очень много нежности в двух ладонях, соединившихся на столе.

А стол стоит в скромном доме, две спальни и гостиная, в Бериа, пригородном районе Дурбана. Домом владеет Сюзан. Есть некая укорененность, некое постоянство в том, как он смотрится внутри, как выглядит в нем жизнь. Диван в гостиной, куда Амор вскоре приходит перезвонить сестре, старый, видавший виды, подушки на нем потертые. Ковер тоже потерт, страницы книг на полках затрепаны. При этом ничто в комнате не принадлежит Амор, и ощущение постоянства у нее тоже заемное. Раньше она об этом не задумывалась, но сейчас это все чаще и чаще приходит ей на ум.

Астрид берет трубку мгновенно, судорожно. Где ты была? Я звонила и звонила…

На работе была, отвечает Амор.

Слышно, как Астрид фыркает. С тех пор, как у нее состоятельный муж, сама идея работы ей противна, особенно когда это работа на кого-то. Вести дом, детей растить – уже тяжелая задача, но на то и прислуга, чтобы помогать. Астрид кажется, что ее младшая сестра сама для себя выбрала жизнь прислуги, и чего ради? Себе в наказание?

В общем, слушай, говорит она, я хотела тебе рассказать про инаугурацию.

Про что?

Про инаугурацию президента Мбеки. Неужели не помнишь, я тебе говорила, сколько тому назад уже, что мы получили приглашение. Ты про все на свете забываешь.

А, да, помню, говорит Амор, хотя она не держала этого в голове.

Джейк, муж Астрид, состоит в партнерстве с одним хорошо известным политиком, лучше без имен, осторожность не помешает, но, так или иначе, он популярный малый, влиятельный и, ясное дело, чернокожий, это в наши дни важно. Чистой воды удача, стечение обстоятельств, они соседи, живут в одном охраняемом комплексе, и оба, он и Джейк, увидели шанс обогатиться, каковым и воспользовались. Деньги ого-го какие, системы безопасности сейчас, при таком росте преступности, дело дико прибыльное. И если приглашение на инаугурацию Астрид и Джейк получили благодаря этому деловому партнерству, что здесь такого, так во всем мире жизнь устроена, не только у нас, очень многое зависит от знакомств.

Самый волнующий день в жизни Астрид! Она хочет рассказать Амор, как рассказывает всем и каждому, про толпу у Зданий Союза, какие там были наряды, какие головные уборы! Знаменитость на знаменитости, да. Этот актер, забыла фамилию, но ты б узнала, если б увидела, и Фидель Кастро, и Каддафи! Большей частью далековато, так, пятно маячит, но они там экраны огромные повесили, и на них было крупно.

Инаугурацию приурочили, день в день, к десятой годовщине демократии в Южной Африке[38], и по самóй толпе всё было видно, такое радостное, легкое слияние рас, так всё… не знаю, как по маслу, без натуги, свободно. Потому что, надо прямо сказать, там каждому есть за что ценить свою жизнь. Все они люди не бедные, но это даже и не важно, если ты на правильной стороне. В общем, феерия, просто феерия, такое воодушевление, такой сердечный подъем, и живая музыка, и яркие африканские краски, и воздушный парад над головой, и, конечно, партия это заслужила, такая победа, такое колоссальное большинство голосов, теперь можно себе это позволить, можно быть довольными собой.

Насчет лично самого Мбеки, говорит Астрид, я, откровенно сказать, не знаю. У него, кажется, только два выражения