Обещание - Дэймон Гэлгут

нее забывать, вон она моет посуду на кухне. Она в своем воскресном, в чем была на кладбище, да, она там тоже присутствовала, об этом следовало упомянуть раньше, она стояла хоть и не в переднем ряду, но близко, чуть позади родственников.

А родственники, конечно, тут, по домам никто пока не разъезжается. Дом, слава богу, большой, места хватает всем, и сколько лет уже две сестры и брат не собирались вместе. Да, люди и в горе склонны сентиментальничать. Видите, как смерть нас объединила! Хотя вдобавок завтра в обеденное время должна приехать адвокатесса, чтобы пробежаться с ними по завещанию Мани, и это еще одна причина побыть подольше.

На Шериз Куттс сегодня шубка и шапка из искусственного меха, и не зря, потому что даже в этот блескучий зимний день она за рулем открытой спортивной машины, полученной недавно по соглашению о разделе имущества при разводе, после которого она без пары, но хорошо обеспечена. Сбросив наружную оболочку, она занимает в столовой, как естественно ей принадлежащее, место во главе стола и обобщенно протягивает всем, кто того заслуживает, свою визитную карточку, держа ее двумя пальцами с золотыми на этот раз ногтями. Шериз А. Куттс, бакалавр юридических наук, Преторийский университет.

Она приехала ознакомить их с завещанием Мани Сварта, где все довольно просто и ясно. Из бенефициаров сегодня не имеют возможности присутствовать только двое, оба шлют свои извинения. Это, во‑первых, дуомени, нет, прошу прощения, пастор Симмерс, чьи церковные обязанности не позволили ему появиться, и мисс Лоррен Лоу, которая не считает для себя возможным здесь быть. Слышны негромкие и неискренние протесты. Она была возлюбленной Па… Конечно, мы знаем, кто она такая… Мы все цивилизованные люди… Но когда выясняется, что она получает весьма круглую сумму, голоса затихают.

Мани, оказывается, где только не владел долями в бизнесе и недвижимости, не один Рептиленд давал ему прибыль, хотя парк по-прежнему приносит ежемесячно на удивление много денег. Но, внимание, вот важная часть. Первое. Доходы от этих различных коммерческих предприятий контролирует доверительный фонд, единственный попечитель которого сидит сейчас перед вами. Второе. Средства, приносимые парком пресмыкающихся и всем прочим, в чем Мани участвовал как бизнес-партнер, полный список прилагается, будут выплачиваться раз в месяц всем бенефициарам фонда поровну. Третье. Бенефициарами фонда являются: Первая Ассамблея Откровения Высокого Велда (ниже именуется как церковь Мани), а также его сестра Марина Лоубшер и трое его детей, все они здесь присутствуют, в их числе, к счастью, и Антон, устранивший маленькое, гм, препятствие, которое могло лишить его наследства.

Четвертое. Ферма как таковая (в это понятие входит не только дом, где все они сейчас находятся, с землей, на которой он построен, но и различные иные непосредственно примыкающие к этой земле участки и объекты недвижимости, приобретенные за последние тридцать лет) фондом не контролируется. Мани принял меры к тому, чтобы она оставалась в целости как дом/убежище/база для упомянутых троих его детей на то время, пока хотя бы кто-нибудь из них имеет желание на ней жить. Какая-либо ее часть может быть продана только в случае острой финансовой необходимости и только при единодушном согласии всех троих детей, выраженном письменно.

Госпожа Куттс, чьи профессиональные повадки граничат с занудством, аккуратно выравнивает листы этими своими поразительными золотыми ногтями. Уже все обратили на них внимание. Да, это женщина с возможностями! Она смотрит на всех с пренебрежением, сверху вниз. Есть какие-нибудь вопросы?

Амор, полусонная на вид, медленно выпрямляется, чтобы задать единственный вопрос. Эм-м, а что насчет Саломеи?

Не поняла, простите?

Саломеи, которая работает на ферме.

До этого момента все сидели с какими-то глуповатыми лицами. Но сейчас встрепенулись, словно где-то рядом ударили по камертону.

Это старая история, говорит Астрид. Ты что, все никак забыть не можешь?

Вопрос давным-давно решен, говорит тетя Марина. И нечего к нему возвращаться.

Амор качает головой. Он не решен. Когда мама умерла, Саломея не имела права владеть землей. Но законы изменились, и теперь она может.

Да, может, говорит Астрид. Но не будет. Не надо этих глупостей.

Есть какое-нибудь упоминание о ней в завещании моего отца?

Да с чего бы ему там быть? вскидывается тетя Марина. Ей хочется ущипнуть племянницу, но, увы, она слишком взрослая для этого.

О ком упоминание? спрашивает адвокатесса. Что-то я запуталась.

Моя мама хотела, чтобы Саломее передали в собственность дом, где она живет, с участком земли. Мой отец пообещал, но она так ничего и не получила.

Шериз Куттс делает вид, что просматривает лежащие перед ней бумаги, хотя она сама же их и составила. Тем временем тетя Марина запускает руку себе под вырез, достает из ложбины платок, разворачивает его, как оригами, и яростно в него плачет. Говорите что хотите, заявляет она, вытирая глаза. Принципы принципами, а своих предавать нельзя! Что она имеет в виду, не вполне ясно, по крайней мере присутствующим, хотя на лице у нее написано горькое удовлетворение человека, сказавшего свое последнее слово. Она убирает платок туда же, в глубокую впадину, из которой извлекла его вместе со всеми видимыми эмоциями. Хочет, чтобы отдали землю служанке! Нет, вы слыхали?

Как бы то ни было, бакалавр юридических наук Шериз А. Куттс произносит свое слово. Тут об этом не упоминается. Я ничего про это не знаю.

То-то и оно, говорит тетя Марина, как будто это окончательно закрывает тему.

Время, говорит Оки, и секунду спустя все поднимаются и начинают двигаться к двери. Уже несколько минут помыслы устремлены в ту сторону. Встреча началась с запозданием и длилась дольше, чем предполагалось, и это значит, что если мы не поторопимся, то можем пропустить первый удар по мячу на стадионе «Эллис Парк».

Южная Африка! Эти слова в прошлом были источником смущения, но теперь все иначе. Поистине мы нация, которая бросает вызов силе тяготения. Сегодня в Йоханнесбурге мы играем в финале чемпионата мира, и атмосфера по всей стране головокружительная. Наши Антилопы против новозеландских Черных, иностранцы смотрят на нас во все глаза. С часа дня на улицах почти никого, запасы пива сделаны заранее, и повсюду лица озарены мерцающим светом. В гостиных, в кухнях и на задних дворах, в ресторанах, в барах и на городских площадях внимание людей приковано к игре, и только к игре. Даже те, кто не любит регби, есть такие, у всех свои недостатки, и то смотрят сегодня.

На ферме то же самое. У домиков, где живут работники, на ящик водружен черно-белый телевизор, и люди сгрудились