Фунгус - Альберт Санчес Пиньоль

«Ладно, – сказал себе Антонио, – я пришел сюда, чтобы уничтожить этих тварей, чем и занимаюсь».

* * *

Чуть раньше Кривой и триста фунгусов вышли из пещеры, чтобы обнаружить позицию противника, расположиться в тылу и ждать сигнала для атаки. События развивались следующим образом.

Длинная цепочка повозок, всадников и пеших солдат в плащах и синих мундирах двигалась по узкой тропе по направлению к Пустой горе. Фунгусы их заметили и спрятались в лесу неподалеку от дороги. Тяжело шагая, солдаты прошли мимо. Ни один человек ничего не заметил: монстры обладали редкими способностями к маскировке и умели буквально слиться с окружающей растительностью. Когда они замирали, кожа их будто бы меняла цвет, как у морской каракатицы, и люди не видели ничего, кроме стволов и веток. К тому же отряд фунгусов расположился так, чтобы ветер не доносил их запах до ноздрей мулов и лошадей.

Дальнейшая операция оказалась несложной: Кривой со своим отрядом последовали за солдатами, которым было невдомек, что целый легион чудовищ следует за ними по пятам. Фунгусы видели, как колонна направилась к Пустой горе и остановилась перед рекой. Они наблюдали за тем, как солдаты устанавливают странные и мощные устройства – пушки, а потом из них стреляют. Из сотен ружейных дул также вырывался огонь. Орудия и винтовки, бившие одновременно, создавали такой грохот, словно началась буря, сопровождаемая громом и градом.

Находясь в укрытии позади неприятельской армии, Кривой видел знамя с символом «()», развевавшееся на длинной руке Коротыша. Знамя пробивали пули. Но самое ужасное заключалось в другом: он ощущал смерть дюжин своих собратьев. Они гибли один за другим, сраженные пулями людей.

Кривой и его фунгусы смотрели в небо. Им предстояло начать атаку, как только Хик-Хик, остававшийся под сводами Пустой горы, запустит в небо красную ракету. Но ничто не меняло безбрежной синевы небосвода.

Где же она, эта красная ракета? Где?

* * *

Когда Кривой, Коротыш и прочие фунгусы отправились сражаться с людьми, Хик-Хик остался один. Непривычное одиночество приятно его расслабило, и он по своему обыкновению погрузился в мечты. Ему мечталось, что вскоре он оставит эту затерянную в горах долину и нападет на Барселону. Чего бы не отдал он за то, чтобы увидеть лица буржуев, когда товарищи фунгусы захватят их фабрики и разрушат станки, порабощающие рабочий класс. Но и этого ему будет мало. Он соберет целые кипы банкнот и спалит прямо перед носом банкиров. Ха! Тут наш герой раскупорил следующую бутылку. О чем это он только что думал? Ах да, об Идеале: жечь фабрики и банки. Однако винные пары заставили его упустить из виду важный момент: чтобы атаковать капиталистический мир, придется заставить фунгусов покинуть Пустую гору и эту сумрачную долину. Подобно прочим властителям мира, Хик-Хик задумался о главной проблеме Власти и ее осуществления: что будет, если товарищи откажутся выполнять его приказ?

Как бы то ни было, приятные размышления были прерваны орудийными залпами. Бр-рум, бр-рум! Бр-рум! Стреляли по горе, а значит, и по нему самому! Хик-Хик запрокинул голову и посмотрел вверх: свод был достаточно прочен и мог выдержать артиллерийский огонь. Но на всякий случай Хик-Хик залез под огромный стол-пень. Надо же, эти твари даже не потрудились отрезать корни с обратной стороны столешницы! Хик-Хику показалось, будто у него перед носом свисают деревянные сталактиты разной толщины, облепленные комьями засохшей земли. На этом примере, заметил он, сразу видно, как работают фунгусы: с одной стороны, стараются все довести до совершенства, с другой – логика неизменно хромает. Но что это, черт побери? Неожиданно под стол заглянула Лысая Гусыня: прямо перед собой он увидел ее голову на длинной шее. Она гоготала, словно желая напомнить: «Га-га-га! Красная ракета! Ракета! Красная ракета!» Слишком поздно. Хик-Хик был мертвецки пьян, и гогот Лысой Гусыни ему лишь досаждал.

– Знаешь, почему ты не можешь летать, гнусная птица? Потому что у тебя слишком большие крылья! – бранил он ее, не вылезая из укрытия, словно заигравшийся мальчишка.

И сам расхохотался своей шутке. Потом сделал еще один глоток из бутылки и захрапел под столом.

* * *

Кривой и триста его фунгусов в отчаянии смотрели в небо над горой: где же, где красная ракета? Хик-Хик приказал напасть на солдат только тогда, когда в небе разорвется ракета. А ее не было.

По ту сторону реки по-прежнему гибли фунгусы. Со своего места Кривой видел, как на том берегу развевается знамя, но колыхалось оно не от ветра, а от пуль. А внизу под флагом стоял Коротыш. Древко знамени было не просто палкой, а непомерно длинной конечностью маленького фунгуса, которую он обычно прятал под мышку. Как и предполагал Хик-Хик, солдаты палили по знаменосцу, движимые древним инстинктом, обитающим в душах воинов во все времена и побуждающий их нападать на штандарт неприятеля. Пули терзали флаг и убивали монстров вокруг него. Небольшой рост очень пригодился Коротышу: поскольку он был маленьким, пули поражали собратьев, толпившихся вокруг знамени, но не его самого. Трупы погибших товарищей, чьи головы устилали землю, словно щиты гоплитов, образовывали вокруг Коротыша мрачную баррикаду, защищавшую от вражеского огня. Было очевидно: Коротыш не выйдет из этой схватки целым и невредимым. Пули пробивали ткань и иногда задевали длинную руку-корень, хотя та была очень тонка. Стрельба не прекращалась, и рано или поздно наступил момент, когда рука не выдержала и отлетела, словно срубленная ветка, а вместе с ней упала и желтая ткань с символом в центре. Но Коротыш не сдавался – вот уже вторая рука-ветка поднялась вверх. Она была тонкой, но прочной, а на конце упругого щупальца по-прежнему развевалось знамя.

Кривой понимал, что Коротыш и фунгусы, толпящееся вокруг знамени, долго не протянут. Однако приказ Хик-Хика звучал однозначно: «Не начинай атаки, пока не увидишь в небе красную ракету». Кривой мечтал прийти на помощь Коротышу и прочим фунгусам. Но ракета не взлетала.

И тут это произошло.

Кривой поднес к голове руку с пятьюдесятью пальцами. Он только что почувствовал, ощутил пулю, ранившую Коротыша. Эта пуля задела голову маленького фунгуса и поранила кожу. Фунгусы обладали способностью улавливать ощущения так же чутко, как люди слышат голоса. До Кривого донесся стон Коротыша, обожженного пулей, он почувствовал его одиночество и страх. «Не начинайте атаки, пока не увидите красной ракеты, – приказал им Хик-Хик. – Выполняйте приказ!»

Кривой широко разинул пасть, его челюсти распахнулись, словно раскрытый капкан. С физиономии исчезло выражение обиженного ребенка, который едва сдерживает слезы. Он завизжал. Звук был протяжным: казалось, с огромного трансатлантического корабля с металлическим скрежетом спускают за борт якорь. Кривой бросился вперед, за ним устремились триста фунгусов, чьи глотки ревели, подобно железным трубам, и атака началась.

Солдаты, находившиеся в последних рядах полка, не слишком интересовались битвой. Самые молодые, а значит, и самые нетерпеливые, вытягивали шеи, чтобы посмотреть через головы товарищей, как идет бой. Самые опытные курили, усевшись на камни, некоторые из них поглядывали в небо. Там собирались тучи, и пехотинцы боялись, что хлынет дождь: армейские плащи до того худые, что промокают даже от росы. Большинство солдат, которым поручено было следить за тылом, задачи своей не выполняли. Как вдруг они увидели, как на них несется толпа чудовищ. Все случилось так неожиданно, что военные не успели подготовиться к обороне, да фунгусы бы и не позволили. Кривой ворвался в ряды солдат, раскинув руки, и острыми когтями крошил на своем пути все и всех. За ним следовали триста разъяренных монстров, которые рубили, резали и кололи людей и лошадей, попадавшихся им под руку. С оглушительным визгом чудища бежали на своих проворных и мощных ногах, разевали пасти, полные зубов-шипов. Подобно штормовой волне, смели последние ряды солдат, а затем в порыве дикой ярости принялись переворачивать и крушить телеги, словно особенно ненавистно им было сочетание животных, колес и деревянных платформ. Они вспарывали лошадям животы и неслись дальше, отрывая руки и ноги у людей, добивая раненых.