Агент на передовой - Джон Ле Карре

* * *

Утреннее семичасовое заседание в офисе Браммела — первое в безостановочной череде совещаний по операции «Звёздная пыль». Кроме незаменимого Перси Прайса, главы службы наблюдения, присутствуют сливки Русского отдела и Директората по оперативным вопросам. Дом отсутствует, и, что характерно, никто не интересуется причиной, поэтому я тоже помалкиваю. Грозную Мэрион из родственной службы сопровождают два солидных юриста в тёмных костюмах, несмотря на страшную жару. Браммел лично зачитывает последнее послание Московского центра Сергею. Ему надлежит обеспечить полевую поддержку для тайной встречи между важным московским эмиссаром (пол не указан) и ценным британским коллаборационистом (никаких подробностей). Собрание формально подтверждает мою роль в операции — и одновременно её ограничивает. Мне в этом видится рука Брина, или просто паранойя зашкаливает? Как руководитель подстанции Гавань я несу «ответственность за здоровье и действия Камертона и его кураторов»; все секретные коммуникации с Московским центром проходят через меня. Но ни одно решение Гавани не получит хода без одобрения Гая Браммела, временного главы Русского отдела.

На этом официально мои обязанности резко обрываются, но как бы не так: не такой я человек, и далёкому Брину это известно лучше, чем кому бы то ни было. Да, я буду присутствовать на утомительных посиделках Сергея и его опекунши Дениз в зачуханной конспиративной квартирке рядом со станцией подземки «Камден-таун». Да, я буду сочинять для Сергея шифрованные тексты и играть с ним в шахматы допоздна в ожидании очередной двусмыслицы в эфире восточноевропейской коммерческой радиостанции, подтверждающей с помощью условленного кодового слова, что наше последнее любовное послание в Копенгаген обрабатывается.

Но вообще-то я полевой агент, а не клерк и не соцработник. Даже будучи изгоем в Гавани, именно я придумал операцию «Звёздная пыль». Кто выпотрошил Сергея и почуял запах крови? Кто перебросил его в Лондон? Кто совершил паломничество к Аркадию и раздобыл исчерпывающие доказательства, что это не какие-то там обычные российские игры по перестановке стульев, а важная разведоперация, построенная вокруг потенциального или уже активного британского источника, возглавляемая Московским центром и персонально царицей нелегалов?

В своё время мы с Перси Прайсом не раз ходили в разведку, точно как в поговорке, и не только за прототипом русской ракеты «земля — воздух» в Познани. Так что вряд ли кто-то на верхних этажах удивится, узнав, что спустя несколько дней после первого оперативного заседания по «Звёздной пыли» мы с Перси, скрючившись в кузове микроавтобуса прачечной, оборудованного новейшими чудесами современной наблюдательной техники, объезжаем все три района Северного Лондона, которые было предписано тщательно изучить московскому агенту Сергею. Перси окрестил их «Территорией Бета»,[10] а я возражать не стал.

Во время разъездов мы вспоминаем старые дела, агентов, коллег и сами выглядим стариками. С подачи Перси я украдкой знакомлюсь с его доблестной командой наружных наблюдателей — привилегия, которую Главное управление категорически не одобряет, ведь в один прекрасный день они могут установить наблюдение и за тобой. Кульминацией нашего путешествия становится бывший храм, ожидающий сноса, на окраине «Территории Бета». Наше прикрытие — мемориальное собрание христианских душ. Перси удалось пригнать добрую сотню.

— Поощрение моих ребят и девчат всячески приветствуется, Нат, — сообщает он со своим уютным лондонским выговором. — Они, конечно, преданы делу, но иногда работа изматывает, особенно в такую жару. Должен сказать, вид у тебя какой-то озабоченный. Имей в виду, мои ребята и девчата предпочитают весёлые лица. Они же просто наблюдатели, понимаешь? Так что ничего удивительного.

Из любви к Перси я пожимаю им руки и похлопываю по спине, а когда он обращается ко мне с просьбой сказать его пастве несколько ободряющих слов, я стараюсь не ударить в грязь лицом.

— Вечером в ближайшую пятницу, — слышу я свой голос, приятно вибрирующий среди стропил из смолистой сосны, — мы все надеемся стать свидетелями срежиссированной на высшем уровне тайной встречи двух особ, никогда ранее не видевших друг друга. Одна, кодовая кличка Гамма, прошедшая огонь и воду оперативница, держащая в рукаве все трюки своей профессии. Второй, кодовая кличка Дельта, человек неизвестного возраста, профессии и пола, чьи мотивы для нас, как и для вас, полная загадка, — предупреждаю я их, как обычно не раскрывая источники информации. — Но вот что я вам скажу. Если разведданные, которые мы в результате получим, что-то значат, великий британский народ будет перед вами в неоплатном долгу, даже если он никогда об этом не узнает.

Гром аплодисментов, которых я совсем не ожидал, тронул меня до глубины души.

* * *

Если Перси напрягал мой озабоченный вид, то у Прю таких мыслей даже не возникает. Мы сидим за ранним завтраком.

— Как чудесно видеть, что у тебя горят глаза перед рабочим днём, — говорит она, отложив «Гардиан». — Уж не знаю, чем ты сейчас занимаешься, но я за тебя ужасно рада. А то по возвращении в Англию, когда ты отчаянно соображал, чем тебе здесь заняться, весь погряз в мрачных мыслях. Надеюсь, у тебя там всё не чересчур страшно?

Её вопрос, если я правильно понимаю, указывает на заметный прогресс в нашем постепенном взаимном сближении. Со времён московской эпопеи между нами существует негласное понимание, что даже если я нарушу правила Конторы и всё ей расскажу, её принципиальное неприятие теневой власти не позволит ей порадоваться моим откровениям. В свою очередь я стараюсь — может, даже слишком — не совать нос в её юридические тайны, включая титаническую битву их фирмы с Большой Фармой.

— Как это ни смешно звучит, Прю, но сейчас тот редкий случай, когда совсем не страшно, — отвечаю я. — Мне даже кажется, что ты бы это одобрила. Всё указывает на то, что скоро мы разоблачим высокопоставленного русского шпиона. — Я не просто подминаю конторские правила, а уже, можно сказать, их растаптываю.

— И вы сделаете всё, чтобы он или она предстали перед судом. Открытым судом, я надеюсь.

— Это будет зависеть от властей предержащих, — осторожно отвечаю я. Последнее, чего хотела бы Контора, — это чтобы раскрытый ею вражеский агент предстал перед органом правосудия.

— И ты сыграл ключевую роль в выведении его или её на чистую воду?

— Если честно, пожалуй, да.

— Слетал в Прагу и обсудил всё это с чешским связником?

— Скажем так, в этой истории присутствует чешский элемент.

— Что ж, ты большой молодец, Нат, и я тобой горжусь, — объявляет она после долгих лет мучительного воздержания.

Ну и кстати, похоже, они загнали Большую Фарму в угол. А вчера вечером звонила Стеф и была очень мила.

* * *

Ясное солнечное утро. Всё складывается лучше некуда: операция «Звёздная пыль» набирает обороты. В последнем послании из Московского центра Сергею предписывается быть в пивной неподалёку от Лестер-сквер в одиннадцать утра. Он должен занять место «в северо-западном секторе» и заказать себе шоколадное латте, гамбургер и салат с помидорами. Между 11.15 и 11.30, ориентируясь на эти опознавательные знаки, к нему подойдёт человек, якобы старый приятель, обнимется с ним и тут же уйдёт, сославшись на срочную встречу. Это объятие обогатит Сергея на один «незагрязненный» мобильник (московское определение), содержащий, помимо новой сим-карты, микроплёнку с дальнейшими инструкциями.