Искусство игры в дочки-матери - Элеанор Рэй

бумагу и застыл с отвисшей челюстью. Шарлотта наклонилась к нему поближе, чтобы рассмотреть коробку.

– Ого, – протянула она.

– Это железная дорога, – произнес Сэмми, как будто только озвучив это вслух, он мог поверить в реальность происходящего. Он бросился к матери и обнял ее за шею.

– Я не знаю, работает ли она, – бормотала миссис Дойл с довольным и немного смущенным видом. – Она не совсем новая. Но я…

Он уже не слушал. Трясущимися руками он распаковывал слегка потертую коробку и вынимал картонный лоток. В нем находился маленький красный паровозик, три вагона разных цветов и форм и стопка рельсов.

– Грузовой поезд «Хорнби» масштаба «ноль-ноль», – воскликнул он.

Подошедший сзади Райан попытался выхватить у него игрушку.

– Крутая штука, – оценил он.

– Это мое, – ответил Сэмми, всем телом защищая поезд от загребущих лап брата. – Спасибо, мама.

– Оставь брата в покое, – сказала миссис Дойл. – Рада, что тебе понравилось, сынок, – обратилась она уже к Сэмми. – Слава богу.

– Открой мой. – Шарлотта протянула ему свой подарок. – Даже лучше, что теперь у тебя есть своя железная дорога!

Сэмми бережно убрал поезд в коробку и принялся распаковывать подарок Шарлотты. Она использовала много скотча, и разорвать бумагу оказалось нелегкой задачей. Братьям Сэмми стало скучно, и они куда-то смылись, прихватив с собой еще по куску торта и пасуя друг другу многострадальное яблоко.

– Это не поезд, – предупредила она. – Но будет очень хорошо с ним сочетаться.

Наконец ему удалось избавиться от упаковки.

– Фуражка машиниста! – завопил он и сгреб Шарлотту в крепкие объятия.

– На ней твое имя, – добавила она. – Видишь? – Его вышила по просьбе Шарлотты бабушкина подруга.

– Пойдем собирать дорогу, – предложил Сэмми, надевая фуражку и широко улыбаясь. – Комната наверху. Только давай поторопимся, пока братья не вернулись.

Глава 13

– Ну как, понравилась мальчику фуражка? – спросила Ава. Она стояла с опущенной вниз головой, и ее ожерелье болталось на подбородке, словно норовя попасть ей в рот. – Получилось бы еще красивее, если бы ты не запретила мне использовать блестки.

– Пока не знаю, – пробормотала Грейс. – И я никогда не встану в «собаку мордой вниз», если ты будешь и дальше меня отвлекать. – Ава любила поболтать во время занятий, вместо того чтобы сосредотачиваться на позах, хотя идея пойти на йогу изначально принадлежала ей. Грейс уже была у инструктора на карандаше за опоздание, потому что потеряла счет времени, убираясь на кухне. Она заметила, что йог Падма недовольно хмурится, наблюдая за ними. – Но все равно спасибо, – добавила она, не желая показаться неблагодарной.

– У меня тоже есть новости, – сказала Ава. Грейс выгнула шею, чтобы посмотреть на подругу. – В этих пороховницах еще остался порох.

– Смотри на свой пупок, Грейс, – подала голос Падма. – И сосредоточься на своем дыхании. Это твоя жизненная сила.

Грейс вдохнула и выдохнула и посмотрела на свой живот, спрятанный под тканью свободной футболки, которую она выделила для занятий йогой. Она попыталась оторвать руку от пола, чтобы заправить футболку под резинку штанов, и опасно покачнулась.

Она смутно помнила время, много лет назад, когда ее живот был умеренно плоским, но даже тогда он не выглядел так, как у Падмы. На девушке был топ, напоминающий нечто среднее между манишкой и лифчиком. Под ним виднелась полоска подтянутого, загорелого живота, абсолютно безупречного, который тем не менее дополнительно украшала замысловатая татуировка в виде цветка лотоса и, вишенкой на торте, сверкающий камушек, каким-то образом закрепленный в ее пупке.

Раньше татуировки такими не были, подумала Грейс. Раньше это были примитивные символы на грубых мужчинах, подтверждающие их любовь к своим матерям, подругам и футбольным командам. Рисунок на Падме выглядел так, словно был выполнен из темного кружева, тонкого и нежного. Грейс задумалась о том, больно ли это, а затем довольно бесцеремонно вообразила, как бы такая татуировка выглядела в растянутом виде, если бы Падма забеременела.

– Отдыхаем в позе ребенка, – разрешила Падма, и Грейс благодарно присела на пятки, чувствуя, как мягкие складки живота прижимаются к рыхлым бедрам. С тех пор, как она родила Амелию, ее живот уже никогда не был прежним. Когда она его втягивала, тот лишь немного обвисал, но стоило ей что-нибудь съесть, и он раздувался, как воздушный шарик, будто кожа ностальгировала по своему состоянию в беспечную пору беременности.

Беспечность – не то слово, которое Грейс использовала бы для описания своей беременности. Она до сих пор слишком живо помнила, с каким трудом дотягивалась до собственных ног, надевая носки. Конечно, все это оказалось цветочками, когда появился ребенок. Плач, вечный плач и полное отсутствие понимания, в чем сейчас нуждается маленькая Амелия. «Колики», – сочувственно покачав головами, сказали медсестры. Нужно просто переждать, с возрастом пройдет.

Амелия все еще не давала им спать по ночам, когда Грейс снова стала ходить на работу, ощущая себя зомби с хроническим недосыпом. В офисе возможность присесть стала отдушиной; шанс выпить чашку чая, не чувствуя, как к ней тянутся маленькие ручонки, – облегчением. Снедаемая чувством вины, Грейс наслаждалась днями, проведенными вдали от дочери, и иногда задерживалась на работе дольше необходимого, не желая возвращаться к маленькому дьяволенку, ждущему дома.

– Встаньте на четвереньки в позу кошки-коровы, – скомандовала Падма. – Если необходимо, можете использовать подушки.

Грейс подложила под колени свернутое одеяло и попыталась не обращать внимания на щелкающие звуки, которыми сопровождались ее попытки выгнуть спину.

Со временем становилось легче. По ночам к Амелии вставал Джонатан, и как только она научилась разговаривать, дочь стала звать именно его. Когда это произошло впервые, Грейс почувствовала легкий укол ревности, который быстро прошел, когда Джонатан выбрался из постели и направился в детскую, а она снова закуталась в одеяло.

– Теперь поднимите одну руку к небу и разверните корпус. Не перенапрягайтесь.

Грейс ничего не могла сделать, не перенапрягаясь, но это дало ей возможность украдкой взглянуть на Аву, которая опять умудрилась изогнуться, как штопор. Она всегда была довольно гибкой, о чем не стеснялась сообщать любому, кто соглашался слушать.

– У тебя появился новый поклонник? – прошептала Грейс.

Ава взглянула на нее.

– Расскажу тебе в кафе после йоги, – сказала она, понимая, что ей все-таки удалось разбередить любопытство Грейс, и явно наслаждаясь собственным интриганством. – Мы же не хотим, чтобы Падма отчитала нас за разговоры на уроке.

Грейс снова уткнулась лбом в пол и попыталась сделать успокаивающий йоговский вдох.

Грейс понюхала травяной чай в чашке. Она помнила времена, когда единственным травяным чаем, который можно было купить даже в самом большом супермаркете, была старая добрая невзыскательная ромашка. Сейчас же она пила нечто,