Капитали$т: Часть 2. 1988 - Деметрио Росси

Товарищ из кооператива «Астра» — останьтесь, пожалуйста, на несколько слов. Вас, товарищи, я не задерживаю.

— Ничего, Светлана Романовна, — сказал ледяным тоном Юрий Сергеевич, — мы еще вернемся к этому вопросу в другом месте.

— Обязательно вернемся, — подтвердила та.

Лисинский и Юрий Сергеевич вышли, а я остался. Было немного тревожно. А ведь эта тетка опасна, подумал я с удивлением. Хищница. Реально крутая, может быть даже круче Лисинского. И что-то за ней есть, какая-то сила, иначе она так смело себя не вела бы…

Некоторое время мы молча рассматривали друг друга. А потом Светлана Романовна неожиданно дружелюбно улыбнулась и сказала:

— Может быть чаю, молодой человек?

— С удовольствием, — сказал я. — Если еще и конфеты на закуску…

Директор нажала кнопку селектора и распорядилась немедленно принести чай.

— Что же, Алексей Владимирович, — сказала она вкрадчиво, — получается так, что горком хочет в долю?

— Да какая там доля, — сказал я со вздохом. — Мы рассчитывали тонны на три продукции в месяц, хотя бы на протяжении полугода. Было бы о чем говорить!

Она снова улыбнулась.

— А зачем Женечку привели? Что, мы бы без него не разобрались? Я, поверьте, давно и хорошо знаю Женечку… И знание это преимущественно не о лучших сторонах этого человека.

— Евгений Михайлович мой партнер и в каком-то смысле — наставник, — сказал я. — Старший товарищ, если угодно.

— С такими товарищами и врагов не нужно, — покачала головой Светлана Романовна. — Вы, молодой человек, хотя бы поинтересовались — что это за субъект. И где все его партнеры и соратники.

— И где же? — спросил я с интересом.

— Некоторые далеко, — сказала она задумчиво, — а некоторых уже нет. Я знаю одно — вести дела с Женечкой означает навлечь на себя беду. Рано или поздно, но чаще всего — рано. Женечка без каких-либо сомнений жертвует людьми, как хороший гроссмейстер пешками.

— Пока я видел от него только хорошее, — сказал я. Совершенно честно сказал.

— Пока аппаратный вес вашего отца достаточно велик — так и будет, — заметила она. — Но, как только его вес уменьшится… Тогда сами посмотрите, что будет. Но вернемся к нашим делам. Вы хотите три тонны продукции?

— Да, нас бы устроило такое количество, — сказал я.

— Цена? — хитро прищурилась она.

— Евгений Михайлович сказал, что цена в пятьдесят процентов от государственной не создаст вам больших проблем, — сказал я дипломатично.

Она вздохнула.

— Ох, Женечка, Женечка… Когда-то видным мужиком был, все бабы по нему сохли, я хорошо помню. Но — жадный. Всегда жадным был, а на старости лет и вовсе… С ума сходит! Значит, три тонны на полгода — это восемнадцать тонн. Так?

— Все верно, — подтвердил я.

— Заработаете вы максимум тысячи три с тонны, — сказала она. — Если быстро, то две-две с половиной. Ну да ладно, посчитаем по максимуму. Восемнадцать на три — пятьдесят четыре тысячи. Вы с Женечкой пополам работаете?

— Пополам, — подтвердил я, удивляясь хватке этой советской бизнес-леди.

— Пополам — это по двадцать семь… — Она на секунду задумалась. — Ну и Женечка, ясное дело, спишет в накладные расходы тысяч пять-семь, получается, что вам достанется в лучшем случае двадцать. Все верно?

— Получается, что так, — сказал я.

— Обождите минутку, — сказала Светлана Романовна и вышла из кабинета. Я остался пить чай и закусывать конфетами — очень приличными, нужно сказать. Признаюсь, что товарищ директор смогла произвести на меня впечатление.

Минут через пять Светлана Романовна вернулась.

— Вот, — сказала она, протягивая мне небольшой сверток. Я взял сверток и положил его перед собой на стол.

— Что там внутри? — спросил я. Хотя, нетрудно догадаться — что там внутри. Вот это я понимаю, деловой человек!

— Двадцать штук, — сказала она просто. — И мой вам совет — Женечке ничего не давайте. И вообще, по возможности, старайтесь иметь с ним поменьше дел.

— То есть, сделки не будет? — спросил я.

— А зачем? — она пожала плечами. — Считайте, что сделка состоялась прошла успешно и вы заработали. Безо всякой мороки — приемки — отгрузки. Без движения средств по счетам. Вы понимаете?

— Я понимаю, — сказал я, — но ведь так не бывает. Что вы попросите взамен?

Она испытывающе посмотрела на меня.

— Как минимум, я бы очень не хотела, чтобы люди из горкома партии в союзе с Женечкой пытались делать дела у меня на заводе.

— Это вопрос решенный, — сказал я. — Считайте, что мы договорились, в ваши дела я не лезу. Но за Евгения Михайловича я, конечно, поручиться не могу.

— С Женечкой я сама разберусь, — махнула рукой Светлана Романовна. — То-то все думают, отчего он в последнее время так обнаглел? А у него выход на горком появился! В вашем лице, молодой человек. Этот шнурок, который с вами был, никакого значения не имеет. Вообще.

— Юрий Сергеевич? — уточнил я.

— Он самый, — подтвердила директор. — Мальчик полез в игры взрослых людей, под шумок решил заработать немного, прикрываясь удостоверением.

— Вы говорили про минимум, — сказал я. — Значит, есть и максимум?

— Максимум есть, — подтвердила она. — Давайте обсудим, хотя бы сегодня вечером. Наше сотрудничество может быть интересным и плодотворным. И взаимовыгодным! — Она весело подмигнула мне.

— Давайте обсудим, согласился я. — Время, место?

Она на секунду задумалась.

— Часиков в восемь, в «Софии», знаете?

Странный выбор, удивился я. «София» — хорошо известное место сбора «синей» публики. И респектабельный советский директор назначает там встречу… Но виду я не подал.

— Знаю, конечно. Значит, увидимся вечером.

— До вечера! — сказала она. — А сейчас я прошу меня простить — дела!

На улице в авто меня ждали мои «сообщники» и вид у них был не слишком довольный.

Глава 16

— Ну что, Алексей Владимирович, как пообщались? — спросил меня Лисинский.

— Пока безрезультатно, — сказал я, покривив душой. Результат — две увесистых пачки сторублевок — лежал у меня в портфеле. — По сути, только договорились еще встретиться и еще раз обсудить.

— Крепка баба… — сказал задумчиво Евгений Михайлович. — Ведь крепка,