Паучья лапка - Владимир Перемолотов

Первым остановился Гы (даром что дурак), потом встала княжна, потом Исин. Избор заглянул ему через плечо. Бежать дальше было некуда.

Острое ощущение беды чиркнуло по душе. Это было как видение, наполненное болью, потом и кровью. Он затряс головой, отгоняя его, огляделся. Охватистые деревья тут подступали к болоту как нигде близко. В этом месте сухая земля не длинным языком выдавалась в болотную жижу. От кромки воды до первых деревьев было едва более 20 шагов. Что бы пролететь этот путь стреле было достаточно мгновения. Через мгновение она уже летела бы над болотом. А пустить ее желающие обязательно бы нашлись.

Разбойники улюлюкали и перекликались. Их еще не было видно за деревьями, но все понимали, что дело плохо. Эхо перебрасывало их голоса от дерева к дереву и казалось что весь лес полон злыми людьми. Беглецы озирались, крутили головами и только Гы смотрел на все это со спокойствием блаженного. Он попеременно ковырял то в ухе, то в носу и тут же украшал одежду выковырянным. Избор в который уж раз поклялся себе посмотреть делает ли он это набегу и если да, то как это у него получается.

Устоять на краю болота шансов у них было еще меньше, чем в лесу. Надежда теперь была только на дурака. С его способностями он мог бы разделаться с разбойниками в один миг. Если бы захотел. И если бы разбойники доставили бы ему для этого возможность, но они либо знали о нем, либо просто не принимали всерьез и поэтому ничего лишнего себе не позволяли.

Удача закончилась.

— Что ж — подумал Избор — придется покупать новую. Откупаться. Не от Богов, так от разбойников…

— Княжна. Давай драгоценности…

Ирина закусила губу. Она поняла, чего он хочет. То, что Избор хотел сделать, было естественно, но все-таки неожиданно

— Жалко? — понимающе спросил Избор.

Княжна вдруг улыбнулась. Грязное лицо посветлело от жемчужного блеска зубов.

— Конечно.

Она сняла ожерелье и протянула Избору. Золото переливалось блеском вокруг невзрачного темного камня. Он принял его, подбросил на руке, взвешивая.

— Не жалей. Я тебе другой достану. — усмехнулся Избор.

— Другого такого нет — вздохнула княжна. — Так отец говорил.

Золото блестело, просилось назад, на девичью шею. Княжна дернула головой, прощалась с ним. Все умолкли и в молчании стали слышны голоса разбойников. Избор перехватил цепкий взгляд Гаврилы. Сосредоточенный какой-то. Тот почувствовал настороженность Избора и сказал.

— Зачем все отдавать? Давайте хоть ожерелье оставим. Откуда они знают что у нас есть, а чего нет?

— А если знают?

Гаврила хотел еще что-то сказать, но только сверкнул глазами. Под его хмурым взглядом Избор связал княжеские драгоценности в узелок и подвесил на нижней ветке последнего перед болотом дерева.

— А теперь что? — спросил Гаврила глядя на дерево.

— А теперь в воду. По земле нам дороги нет.

Голос Избора был серьезен. Он действительно не видел другого выхода. Гаврила посмотрел на обступившую их жижу. Болото тянулось Бог знает сколько и вонючий туман покрывал его от берега до берега. Страшно не было, но было мерзко. Водяные, болотницы, пиявки… Он отступил на шаг.

— Это что ли вода?

Он потрогал ее ногой. Вокруг завоняло еще сильнее — разложившейся плотью, живыми пиявками, лягушачьей икрой…

— Пусть туда первым идет кому смерть уже не страшна. — сказал Гаврила — Вон у нас есть уже один костлявый, так ему рыбы нипочем, да и водяных за одно распугает.

Добрый Шкелет все понял, но увещеваниям не внял. Не решаясь ступить в воду он топтался около кромки болота, оставляя во влажной земле вмятины, быстро заполнявшиеся водой. Нужен был пример. Избор прошел рядом и первым вступил в болото. Жижа расступилась, плеснула в стороны тяжелыми волнами. Княжна напуганная и забывшая о высокомерии, не задумываясь, пошла следом. Сотник Исин, неотрывный от Ирины как хвост, плюхнулся в болото за ней. Гы засмеялся, вынул палец из носа и нырнул следом. На берегу остались только Добрый Шкелет и Гаврила. Шкелет определенно нервничал, хрустел костями рук. Оставаться на берегу он не хотел, а лезть в воду не решался.

Гаврила глядел на него и скучнел лицом. Безо всякой надежды на то, что его послушают, он посоветовал.

— Спрятался бы на берегу. Лег бы где-нибудь в кустах. Не заметят же. А если и заметят — кому ты нужен? Из твоих костей и костра не разведешь…

Добрый Шкелет отрицательно замотал головой. Ему не хотелось в кусты. Ему хотелось в компанию.

— Навязался ты на мою шею… — сказал Гаврила. — Одна от тебя польза — не потеешь.

Он посмотрел на ветку. Узелок качался, словно дерево взвешивало его в раздумье — оставить себе или размахнувшись закинуть подальше в болото. Едва он подумал его руки сами дернулись к узелку, но за спиной зашумела вода и раздался голос Избора.

— Чего ждете? Быстро в воду!

Гаврила сделал шаг назад. Он уже понял, что узелок останется на ветке. С тяжелым вздохом он присел перед Добрым Шкелетом.

— Садись, захребетник. Устраивайся по удобнее…

Шкелет только этого и ждал. Через мгновение его кости скрестились на груди Гаврилы, а пальцы вцепились в одежду. Чувство давно уже не испытываемое им — ужас — попыталось подняться в нем, но Гаврила задавил его.

Он с нарочитым, загодя заготовленным кряхтением поднялся. Его всадник был не тяжел — время иссушило на нем не только кожу и мясо, но и кости, но меч и щит кое что весили.

— Ну держись, дохля, сейчас поскачем.

Туман уже скрыл фигуры друзей, но полоса взбаламученной грязи показывала направление. Болото требовало к себе серьезного отношения. После первого шага он провалился сразу по пояс. Перед глазами Гаврилы мелькнули белые кости — Шкелект очень по человечески поджал ноги.

Через несколько шагов туман уже скрыл близкий еще берег. Он отбрел шагов на 20, когда из тумана вынесло чужие голоса.

— Где они?

— Ушли. В болото.

— Обыскать берег!

— Дураки. Не захотели по-человечески смерть принять.

Потом раздался довольный смех — они заметили узелок. Гаврила заскрипел зубами. Мыслями он был на берегу, около березы с узелком, но потом спохватился. Поддернул вверх Шкелета и пошел вперед, надеясь на то, что разбойники не станут пускать стрел в туман. Уж очень не надежной защитой для него была спина мертвеца.

Разбойники стояли на краю, на последних вершках твердой земли и со злобным весельем смотрели, как в сгустившемся тумане расплываются фигуры так и не застигнутых ими путников. Купец, подрядивший их, платил и за вещи и за тела. Драгоценности теперь были у них, и если бы удалось достать из болота трупы, то можно было спокойно забирать и второй мешок золота, обещанный ими, но ведь купцу нужны были тела, а это значило, что денег им не видать как своих ушей. Жаль, конечно. Только лезть в болото за ними мог или святой или дурак. Ни тех, ни других в ватаге Бобыря не было.