Врата судьбы - Агата Кристи

– Я просто подумал, что это самое подходящее место, для тогочтобы что-нибудь спрятать. Какие-нибудь особенно скучные неудобочитаемые опусы,у которых вырвана вся середина.

– Ничего подобного там не было. Я бы непременно заметила.

– И что, стала бы читать?

– Ну конечно нет.

– В том-то и дело, – сказал Томми. – Читать не стала бы,просто выбросила бы, и все тут.

– «Венец успеха». Вот эту я запомнила. Там было дваэкземпляра. Ну что же, будем надеяться, что наши усилия увенчаются успехом.

– Что-то не верится. «Кто убил Мери Джордан?» Вот какуюкнигу нам с тобой придется когда-нибудь написать.

– Если мы это узнаем, – мрачно изрекла Таппенс.

– Что ты делаешь сегодня вечером, Таппенс? Будешь помогатьмне составлять эти списки имен, дат и прочих вещей?

– Пожалуй, нет, – отозвалась Таппенс. – Мы же все это ужеделали. Ужасно скучно и утомительно записывать все на бумаге. К тому же яиногда ошибаюсь, верно?

– Ну, в этом тебе не откажешь. Ты действительно наделалаошибок.

– Мне хотелось бы, чтобы и ты иногда делал ошибки. Твояаккуратность иногда действует мне на нервы.

– Так что же ты собираешься делать?

– Пожалуй, немножко подремала бы. Впрочем, нет, я несобираюсь расслабляться, – заявила Таппенс. – Пойду-ка я лучше вспорю брюхоМатильде.

– Прошу прощения?

– Я сказала, что пойду и вспорю брюхо Матильде.

– Что с тобой происходит, Таппенс? В тебе появилась какая-тожестокость.

– Я говорю о Матильде. Она находится в КК.

– О чем ты говоришь? Что значит – она находится в КК?

– Это то место, куда складывали всякий хлам. Матильда – этолошадь-качалка, та самая, у которой дырка в животе.

– Ах вот что. И ты… ты собираешься исследовать еевнутренности?

– Именно это я намерена сделать. Не хочешь пойти со мной ипомочь?

– По совести говоря, нет.

– Томми, будь так добр, пойдем, пожалуйста, со мной и помогимне, – взмолилась Таппенс.

– Если так, – вздохнул Томми, – то я вынужден согласиться.По крайней мере, не так скучно, как составлять списки. А где Айзек? Онгде-нибудь поблизости?

– Нет. По-моему, у него сегодня выходной. И вообще, лучшеобойтись без него. Мне кажется, он уже рассказал все, что мне требовалось.

– Он ведь много чего знает, – задумчиво произнес Томми. – Яэто обнаружил вчера, когда с ним разговаривал. Он мне рассказал массуинтересного, причем о таких вещах, которых сам он знать не мог.

– Но ведь ему уже почти восемьдесят, – сказала Таппенс. – Яв этом вполне уверена.

– Да, я знаю, но он рассказывал о том, что происходило ещераньше, до него.

– Люди постоянно слышат о том, что произошло тогда-то итогда-то, – возразила Таппенс. – И никогда не знаешь, правда или нет то, чтоони слышали. Как бы то ни было, пойдем и распотрошим Матильду. Только нужнопредварительно переодеться, потому что в этом КК ужасно грязно и полно паутины,к тому же нам придется копаться во внутренностях.

– Хорошо бы найти Айзека. Он бы помог положить Матильду наспину, и тогда было бы легче подступиться к ее животу.

– Ты говоришь так, словно в прежней жизни был хирургом.

– А что, вполне возможно.

– Но мы не собираемся удалять посторонние предметы из желудканесчастной Матильды, если это будет угрожать ее жизни – она и так в ней едватеплится. Напротив, мы ее покрасим, и, когда в следующий раз приедут Дебориныдетишки, они смогут на ней покататься.

– У наших внуков и без того уйма всевозможных игрушек.

– Это не имеет значения, – сказала Таппенс. – Детям совсемне обязательно, чтобы игрушка была дорогой. Они охотно играют с обрывкомбечевки, с какой-нибудь облезлой тряпичной куклой или с куском старого ковра:свернут его в трубочку, приделают пару пуговиц вместо глаз – и вот у них ужемишка, да еще самый любимый. У детей свои собственные представления о ценностиигрушек.

– Ну ладно, пошли, – сказал Томми. – Вперед, к Матильде.Отправляемся в операционную.

Опрокинуть Матильду, то есть привести ее в положение,необходимое для произведения операции, оказалось нелегким делом. Она быладовольно-таки тяжелая. Помимо этого, она была крепко сколочена – в ней былодостаточно гвоздей, которые порой больно ранили руки. Таппенс вытирала с руккровь, а Томми крепко выругался, зацепившись за гвоздь пуловером, который тутже безнадежно разорвался.

– Черт бы побрал эту проклятую конягу!

– Ее давно нужно было бросить в огонь, – вторила емуТаппенс.

В этот самый момент неожиданно появился старик Айзек.

– Что это вы здесь делаете? – с удивлением спросил он. – Даеще оба вместе. Что вам понадобилось от этой старой клячи? Может, вам помочь?Вы хотите ее вытащить наружу?

– Не обязательно, – сказала Таппенс. – Мы хотим ееперевернуть, чтобы вспороть брюхо и извлечь то, что хранится у нее внутри.

– Вы хотите сказать, что собираетесь вытащить что-то у нееиз нутра? Как это пришло вам в голову?

– Именно это мы и собираемся сделать, – подтвердила Таппенс.

– Думаете что-нибудь там найти?

– Ничего, кроме мусора, – сказал Томми. – Однако было быприятно удалить эту грязь и освободить место для чего-нибудь другого. Может,нам самим захочется держать там какие-нибудь игры – крокет, например.

– Здесь была крокетная площадка. Только очень давно этобыло. Во времена миссис Фолкнер. Да. Там, где сейчас клумба с розами. Толькоона была не очень большая.

– Когда же это было? – спросил Томми.

– Что, крокетная площадка? Ну, это еще до меня. Люди любятвспоминать разные истории о том, что случалось в старые времена. Судачили окаких-то спрятанных вещах, о том, кому понадобилось их прятать и зачем. Многобыло всяких разговоров, да только и вранья порядочно. Впрочем, может быть,кое-что было и правдой.

– Вы очень умный человек, Айзек, – сказала Таппенс. – И все,похоже, знаете. Но откуда вам известно о крокетной площадке?