Наша вина - Мерседес Рон

Это было прекрасно, ноон несказал: «Ялюблю тебя».

Когда мы пришли всебя, Николас пошел вванную, ия думала, чтовсе будет какв Нью-Йорке: онвыйдет после душа, бросит вменя футболку ипопросит одеться, ноя ошиблась, онлег рядом сомной, обнял икрепко прижал ксебе. Яничего непонимала… эточто-то значит? Яприжалась щекой кего груди, чувствуя себя так, словно повене уменя бежало жидкое счастье. Нехотела, чтобы он уходил, нехотела снова потерять его. Якрепко обняла его изакрыла глаза. Ябыла измотана. Николас начал водить пальцами помоим волосам, поглаживаяих, пока мне незахотелось спать. Язнала, чтотой ночью мне приснится нечто прекрасное ичто мы сним наконец-то снова будем вместе…

Утро неизбежно принесло ссобой целый ворох вопросов инеуверенности, икогда я очень рано открыла глаза, поняла, чтото, чтослучилось вэтой комнате, недолжно было повториться снова: Николас был вотношениях, ине скем-то, ас Софией, сней, одной извиновников той роковой ночи, после которой я сделала то, чтосделала.

Я посмотрела нанего, онспал, егорука прижимала меня кгруди, будто он нехотел меня отпускать. Ябы отдала все, чтобы остаться вэтом моменте, нознала, что, когда его глаза снова откроются, обида исожаление будут смотреть изних наменя, ия небыла уверена, чтоготова кэтому.

Он нуждался вомне, егомать была больна, ониспользовал меня, чтобы зализать свои раны… «Тыдолжна»,– сказал он, глядя наменя нестесняясь, иэто правда, ябыла должна ему! Ивот, несколько часов спустя, японяла, чтото, чтопроизошло, было неправильным, такнельзя, мытак недоговаривались. Этотэпизод должен добавиться кдлинному списку болезненных воспоминаний, хотя именно его я предпочитала держать присебе, таксказать, сохранить этот «прощальный секс», чемждать, пока он снова меня отвергнет.

Осторожно, чтобы неразбудить его, ясхватила Николаса заруку иубрала ее ссебя. Лучше всего былобы уйти подальше отнего, отего сестры, отлюбых болезненных воспоминаний. Япридумывала оправдание длямамы, аможет быть, мнеине нужно было ничего придумывать. Янемогла так продолжать, нужно было преодолеть это, нужно жить дальше. Николас был частью меня, теперь уменя навсегда дыра всердце! Номне нужно было снова стать собой, снова полюбить себя, научиться прощать себя.

Я собралась какможно быстрее итише. Мэдди все еще лежала, свернувшись калачиком намоей постели испала, какмаленький ангел. Когда я вышла изсвоей комнаты, ужеодетая иготовая уйти, вместо того, чтобы почувствовать облегчение, облегчение оттого, чтонаконец завершила эту историю, почувствовала, какбудто закрываю книгу, которая тронула мою душу, книгу, которую я буду помнить всегда… Ячувствовала сожаление отом, чтозакончила читать волшебную иневероятную книгу, ичто, еслибы я захотела прочитать ее снова, онауже никогда небудет такой, какв первый раз. Там, вто утро, язакрыла важную главу своей жизни. Главу, да… нонельзя забывать, чтонасмену одной главе всегда приходит другая или, например, эпилог.

Дорога домой была мучительной. Моетело звало вернуться, лечь впостель сНиком испать, пока вмире неостанется больше часов, норазум продолжал ворчать отом, какой я была глупой. Какойже дурой я была, чтобы думать, чтоизэтого что-то могло получиться, чточто-то могло измениться.

Я все время задаюсь вопросом, почему, если мы сНиком порвали больше года назад, мнебольно сейчас. Вкакой-то момент, чтобы нис кем нестолкнуться, ясъехала наобочину, заглушила двигатель и, держась заруль, заплакала.

Я оплакивала то, чтомежду нами было, то, чтомоглобы быть… Оплакивала его, то, чторазбила ему сердце, принеся разочарование, заставила открыться любви, нотолько длятого, чтобы показать, чтолюбви несуществует, покрайней мере, безболи, ичто эта боль способна оставить шрам навсю жизнь.

Оплакивала ту Ноа, которая была сНиком: полную жизни Ноа, которая, несмотря навнутренних демонов, умела любить всем сердцем; ведь я люблю его больше, чемкого-либо, иэто я тоже оплакивала.

Когда встречаешь человека, скоторым хочешь провести всю жизнь, пути назад нет. Многие никогда непознают этого чувства, думают, чтонашли его, ноошибаются. Язнала изнаю, чтоНик– любовь всей моей жизни, тотчеловек, который должен был стать отцом моих детей, тот, кого я хотела видеть рядом вгоре ирадости, вболезни издравии, пока смерть неразлучитнас.

Ник иесть тот самый. Он– моя половина, нопришло время научиться жить безнего.

Какбы я нилюбил свою сестру, этоутро непринесло того, чтоя ожидал увидеть, кактолько открою глаза. Ясел, пытаясь сосредоточиться, понять, почему левая сторона моей кровати пуста икак я незаметил, чтоНоапроснулась ивышла измоей комнаты. Ответ наэтот вопрос заключался втом, чтовпервые загод мне удалось крепко заснуть.

–ГдеНоа?– спросила Мэдди, подпрыгивая накровати. Этотвопрос застал меня врасплох.

Что значитгде?

–Разве она нев своей комнате?– сказаля, вставая ипроводя рукой полицу, пытаясь просветлить голову. Пошел вванную, чтобы умыться ипостараться сосредоточиться нановом дне, вкотором предстояло дать много объяснений ио многом подумать.

Вчера был непросто секс, нет, вовсе нет, этобыло нечто большее. Япозволил себе увлечься прошлыми чувствами… ивпервые задолгое время мне было хорошо.

–Еездесь нет, Ник,– повторила Мэдди.

Нахмурившись, яподошел кее комнате, открыл дверь, и, действительно, тамникого небыло. Яогляделся впоисках ее вещей… книги ималенький чемодан исчезли.

–Дерьмо!– выругалсяя.

–Тысказал плохое слово!

Я опустил глаза ипонял, чтосейчас нелучшее время дляразговора сМэдисон.

–Гномик, беги накухню, Претт приготовит тебе завтрак, живо!– быстро пресекя, пока она неначала спорить.

–Ноаушла?– спросилаона, явно расстроившись.

Да ну, насуже было двое.

–Незнаю, атеперь беги вниз, янебуду повторять дважды,– сказаля, ипо тому, какона смотрела наменя своими красивыми голубыми глазами, японял, чтоуэтого будут последствия.

Неговоря больше нислова, онаповернулась ипобежала клестнице.

Я пошел всвою комнату истал искать мобильный телефон. Недумая нисекунды, набрал ее номер. Потом снова иснова.

«Черт возьми, Ноа, зачем уходить воттак?»

Я был очень зол. Подумывал сесть вмашину ипоехать заней. Почему она ушла? Яплохо сней обращался? Нет, конечноже, нет, черт возьми, яобращался сней каквсегда, так, каккогда мы были вместе. Ноона хотела большего, онапросила меня обольшем…

«Скажи мне, чтолюбишь меня…»

Я немог сказать ей. Этобыло слишком больно.

Я спустился накухню вскверном настроении, тамбыл отец ссестренкой, ониочем-то оживленно разговаривали. Ну, болтала, восновном, Мэдди, аРафаэлла наблюдала заними сулыбкой. Увидев, какя вхожу, онипосмотрели наменя, ия пробормотал «Доброе утро», прежде чем отправиться кдвери счашкой кофе вруках.

Когда я увидел сломанную машину Ноа, почувствовал облегчение оттого, чтонасамом деле она неуехала. Но, если машина здесь, гдеже Ноа, гдеее вещи?..