Реорганизованная преступность. Мафия и антимафия в постсоветской Грузии - Гэвин Слейд

начали становиться ворами в законе, и число их выросло. Раньше вы слышали о новом воре в законе раз в пару лет, а теперь они разбросаны вокруг, как семена подсолнуха! Если ты украдешь курицу, ты станешь вором в законе!» [R25]. Отставной полицейский следователь сказал: «Мы можем сказать, что по какой-то причине их число за последние несколько десятилетий в целом выросло. Могу также добавить, что после Второй мировой войны воров в законе в Грузии вы могли бы пересчитать по пальцам» [R2].

С одной стороны, это может показаться еще одной причиной, по которой воры в законе разделились на отдельные структурированные группы. Рост численности и традиционное широкое географическое распространение воров в законе, возможно, усилили тенденцию раскола на более мелкие, более управляемые подразделения, привязанные к определенным регионам и субъектам, более способным принимать решения, чем другие, формально равные им по статусу воры. Это особенно соответствовало бы действительности в контексте риска и неопределенности [Erickson 1981]. Однако если бы численность фракций резко увеличилась, это создало бы тенденцию к децентрализации этих фракций, а не к их сплочению вокруг одного босса. Кроме того, иерархическая структура, созданная вокруг одного босса, должна обеспечить больший контроль над рекрутингом и притормозить быстрый поток людей, становящихся ворами в законе.

Как же объяснить в случае с кутаисской группировкой тот факт, что в ней сосуществовали централизация и отсутствие контроля за рекрутингом? Сетевой анализ кутаисских воров в законе показал, что сама эта фракция раскололась на две: младшую, локализованную в Кутаиси, и старшую, сосредоточенную в Москве. В обеих фракциях имелись главенствующие фигуры, но московская фракция была гораздо более централизована, и ее боссом был Ониани. Таким образом, в самом Кутаиси уровень централизации, а следовательно, и контроля за рекрутингом был неоптимальным. Хотя Ониани был центральной фигурой среди кутаисских воров-экспатриантов, его влияние в самом Кутаиси в 2004 году было слабее, и неясно, имели ли вообще он или его близкое окружение это влияние или заинтересованность в контроле над такими вещами, как рекрутинг или организация деятельности воров в Грузии. По ряду причин, которые будут более подробно рассмотрены в главе 6, это важный момент. Самые авторитетные воры в законе, как правило, это те, кто старше и опытнее. Поэтому именно они имеют право санкционировать и наказывать в процессе контроля ресурсов, рекрутинга и организационной структуры – всех элементов устойчивости. Однако эти наиболее уважаемые воры в законе также превратили свой репутационный капитал в экономическую мощь и имели самые корыстные интересы в бизнесе и политике, а следовательно, самые высокие потенциальные накладные расходы на регулирование и наказание.

В 1990-е годы авторитетные воры в законе также имели тенденцию покидать Грузию, поскольку были в состоянии использовать новые рыночные возможности в других местах, таких как славящиеся дерзкой преступностью дезорганизованные российские города Москва, Санкт-Петербург и Нижний Новгород, промышленный Донбасс на Украине и обладающий крупными импортно-экспортными рынками Дальний Восток [R5]. Это привело к ситуации, когда воры в законе, которые в наибольшей степени способны контролировать других, являются именно теми, для кого акты санкционирования и регулирования набора новых членов несут высокие непредвиденные расходы (поскольку у них больше деловых интересов) и крупные расходы на посредников (поскольку им самим приходится действовать дистанционно).

Это проявляется и в данных полиции. Воры в законе, принадлежащие к старшим, наиболее авторитетным поколениям, как правило, к 2004 году жили за границей. При кодировании данных из досье по двум признакам «крещения», то есть делению воров на «крещенных» до распада Советского Союза и после него, и сопоставлении их с таблицей, фиксирующей, жил ее фигурант в 2004 году в Грузии или за ее пределами (что большей частью подразумевает Россию), критерий согласия Пирсона показывает, что для шансов найти к 2004 году грузинского вора в законе за границей существует «когортный эффект»[79], как это показано в табл. 5.2[80].

В таблице показано, что большинство «крещенных» в 1970-е и 1980-е годы воров в законе проживало в 2004 году за пределами Грузии. Для того чтобы они могли взять на себя вызванные собственной удаленностью дополнительные как посреднические, так и непредвиденные расходы, от таких потенциальных руководителей требуется стремление действовать на общее благо [Reuter 1985]. В главе 7 мы увидим, что никаких оснований полагать, будто такое стремление присутствует и поныне, нет.

Проблема, таким образом, состоит в том, что, хотя воры в законе менялись организационно (формировались фракции, появлялись боссы), эти изменения не в полной мере компенсировали другие происходящие одновременно дезинтеграционные процессы. Рост посреднических и непредвиденных издержек у самых авторитетных воров создал мощный встречный стимул для сдерживания этих негативных процессов. Изменения возникли как реакция на окружающую среду, но далеко не всегда оказались успешными адаптациями. Размер сети рос, и ее становилось все труднее контролировать и регулировать, несмотря даже на то, что в ней появились более мелкие фракции, объединенные общим местом происхождения и харизматическими лидерами.

Таблица 5.2

Местонахождение воров в законе в 2004 году в зависимости от времени их «крещения»

Источник: [AOCU 2004].

Заключительная часть

Д. Гамбетта, исследователь сицилийской мафии, пишет, что

…Те, кто верит в мафию как в сплоченную корпорацию, иногда пленяются мифом о преступнике, способном на самые невероятные махинации. И наоборот, те, кто верит в обратное, похоже, отрицают элементарный факт, что мафиози могут думать, планировать и организовывать так же хорошо (или так же плохо), как и другие люди, и они не более и не менее некомпетентны, чем производители автомобилей, масоны или священники [Gambetta 1993: 102].

В данной главе говорилось о том, насколько хорошо или плохо ворам в законе удалось организовать свою деятельность в Грузии. В этой главе был поставлен вопрос о том, действительно ли то, что мы наблюдаем сегодня, является «криминальной системой», которая пронизывает Россию, Грузию и другие бывшие советские республики. Воры в законе связаны проблемами управления, координации и регулирования и должны бороться с этими проблемами, если хотят сохранить широкий, всепроникающий преступный мир, который, как некоторые утверждают, они создали. Организационно воры в законе в Грузии в какой-то момент – возможно, еще до распада Советского Союза – стали делиться на фракции. Осуществление этого организационного изменения, скорее всего, было ускорено конкуренцией и угрозами со стороны других представителей насилия, часто более локализованных и иерархически упорядоченных, чем сами воры в законе.

До 2004 года и особенно за пределами Грузии тбилисская, кутаисская и сухумская группировки получили определенную степень автономии друг от друга. Эта автономия была основана в