Верность - Рейнбоу Рауэлл

Не забыла. А просто сообразила, что ты хочешь перевести разговор, потому что я была смешна. Мне не на что жаловаться в реальной жизни. Жалоба одна: я всегда думала, что сейчас уже буду замужем.

‹‹Дженнифер – Бет›› Не так уж это и смешно.

‹‹Бет – Дженнифер›› Нет, смешно. Когда я окончила школу, у меня был подробный план. Вот какой.

Поступить в колледж, встречаться с несколькими парнями сразу, найти того самого в конце первого курса, ну, или в начале второго. К окончанию колледжа – помолвка, через год – свадьба. Небольшое путешествие, а потом строительство семьи. Четыре ребенка с разницей в три года. К 35 годам рассчитывала отстреляться.

‹‹Дженнифер – Бет›› Четыре ребенка? А не много ли это?

‹‹Бет – Дженнифер›› Какая теперь разница? Математически это уже все равно невозможно.

Я не замужем. Даже и не близко. Если мне суждено было порвать с Крисом завтра, а послезавтра встретить кого-то другого, все равно мой план это бы не спасло. Год-два мы бы старались понять, подходим ли мы друг другу, помолвка – еще полгода. Так что забеременею я года в 32, не раньше.

И это в самом лучшем случае. Если я порву с Крисом завтра, то еще год буду приходить в себя (30). Год на поиски кого-то еще (31). Шесть лет до встречи с кем-то еще (36). Что запланируешь при таких переменных?

‹‹Дженнифер – Бет›› Совсем я запуталась. По моему счету, тебе двадцать восемь лет.

‹‹Бет – Дженнифер›› Может, мой план вообще неосуществим. Может быть, я быстрее бы все это вычислила, если бы на тригонометрии не писала записки своему другу из десятого класса.

И все дело было в том – в одной самой мелкой мелочи, – что не могла избавиться от ощущения, будто со мной ничего такого не случится. Я никогда не переживала, что не встречу своего парня.

В шестом классе я встречалась с самым красивым одноклассником. Два раза за полгода мы поговорили по телефону и раз подержались за руки, на вечернем сеансе «Супермена-III». На каждый танец у меня был новый кавалер. Первый раз я влюбилась в десятом классе, и как раз в того, в кого и предполагала. Через год я с ним рассталась, и это тоже предполагалось.

Я была совершенно уверена, что никогда не стану переживать из-за поисков парня. Думала, у меня это произойдет так же, как у родителей, а до них – у бабушек и дедушек. Дожили до нужного возраста, нашли подходящего человека, поженились, родили детей.

‹‹Дженнифер – Бет›› Ты как будто нарочно делаешь так, чтобы я тебя возненавидела.

‹‹Бет – Дженнифер›› Потому что ты не из тех девушек, у которых всегда есть парень?

‹‹Дженнифер – Бет›› Вроде того… Меня никто никогда не приглашал на танцы. Мне никогда не казалось, что, само собой, в меня может влюбиться каждый. Ну и само собой, тот самый.

‹‹Бет – Дженнифер›› Я не виню тебя, что ты меня как бы ненавидишь. Но и я тебя тоже ненавижу. Вот ты же встретила подходящего человека в нужное время. Вышла замуж за самого симпатичного парня в классе. Теперь вот ждешь ребенка.

‹‹Дженнифер – Бет›› Но и ты встретила подходящего человека, разве нет?

‹‹Бет – Дженнифер›› Мне кажется, я больше ни во что такое не верю. Подходящий… Самый лучший… Тот самый… Потеряла я веру в такие эпитеты.

‹‹Дженнифер – Бет›› А как насчет меньшей интенсивности?

‹‹Бет – Дженнифер›› Да никак.

‹‹Дженнифер – Бет›› Значит, планируешь жить без эпитетов?

‹‹Бет – Дженнифер›› И без настоящей любви.

Линкольн придумал ходить в комнату отдыха каждый день в одно и то же время – повышалась вероятность встречи с Бет. Дорис ценила его компанию. Ей нравилось делать перерыв ровно в девять. С собой у нее всегда была индейка и белый хлеб, а в автомате она покупала банку «Дайет слайс».

– Это тебе подруга такие огромные порции готовит? – спросила Дорис как-то раз, когда Линкольн разогревал себе пиццу со шпинатом и картошкой.

– Мама, – простодушно признался он.

– Понятно теперь, почему ты такой большой, – бросила Дорис.

Линкольн вынул тарелку из микроволновки и взглянул на пиццу. Порция действительно была гигантская. Он слышал, как люди говорили: чем больше тренируешься, тем меньше хочется есть, но у него аппетит разыгрался сильнее, чем обычно. Он стал брать с собой в спортзал бананы, чтобы по дороге обратно было чем перекусить.

– А хорошо, должно быть, твоя мама готовит. Когда ты здесь, запахи прямо ресторанные.

– Правда. Готовит она превосходно.

– А я никогда особенно не любила кухню. Мясо могу запечь, отбивные пожарить, фасоль стручковую потушить, но если Полу хотелось чего-нибудь такого особенного, он сам вставал к плите. Это что? Похоже на большой сэндвич.

– Пицца, – пояснил Линкольн. – С двойной начинкой – шпинат и картошка. По-моему, что-то итальянское. Хотите попробовать?

– Не откажусь, раз угощаешь, – радостно ответила Дорис.

Линкольн отрезал ей пиццы. И все равно у него на тарелке оставалось много.

– Вкусно, – сказала Дорис, распробовав, – хотя шпинат я не люблю. Ты итальянец?

– Нет, почти чистый немец, немного ирландец. Мама любит готовить.

– Повезло тебе! – Дорис отрезала себе еще один большой кусок.

– У вас есть дети? – спросил Линкольн.

– Нет. Не было у нас с Полом детей. Мы, кажется, делали то же, что все, только вот ничего у нас не зародилось. Раз у тебя нет детей, значит нет, и все тут. По врачам не ходили, кто виноват, не выясняли. Моя сестра забеременела через пятнадцать лет, как замуж вышла. Я все думала, что и у нас так же будет, но нет… Тоже хорошо, по-моему.

Оба замолчали и принялись жевать. Линкольн не был уверен, что и дальше сумеет поддерживать светскую беседу. Он вовсе не собирался задавать личные вопросы.

– А сегодня утром мама испекла морковный пирог, – сказал он, – и отрезала мне огромный кусок. Хотите, поделюсь?

– Конечно, ведь предлагаешь.

Они уже почти прикончили пирог, когда в комнату отдыха вошла молодая женщина. Линкольн на всякий случай выпрямил спину, но узнал ночного редактора – маленькую девушку, которая когда-то предложила ему банановый хлебец. Она нервно улыбнулась ему.

– Ты айтишник, правильно? – спросила она, и Линкольн кивнул. – Извини, что помешала. Мы звонили тебе в отдел, но никто не отвечал. Два компьютера никак не соединятся с сервером. А у нас сроки горят. Извините, – она оглянулась на Дорис, – я понимаю, обед.

– Не извиняйся, дорогая, – великодушно ответила Дорис. – Не первый раз молодые у меня мужчин уводят.

Линкольн уже вставал.

– Ну пойдем посмотрим, что там у вас.