Гарольд Храбрый - Борис Финкельштейн

Мчавшийся на помощь Рагнар похолодел и неистово заорал, чтоб привлечь внимание животного. Бык развернулся было в его сторону, но, передумав, бросился на поднявшегося на ноги короля. Казалось, ещё мгновение, и зверь сметёт его со своего пути — но Гарольд не дрогнул. Он пошире расставил ноги, напружинился и хладнокровно встретил животное. Зверь и человек будто слились в единый комок мощи и воли. Жуткий рёв разнёсся над полем, клочья земли вперемежку со снегом полетели из-под копыт.

Вены вздулись на лбу короля, едкий пот заливал глаза. Он собрал всю свою силу, натужно вскричал и стал загибать быку голову, но тот бугрил мышцы, отчаянно упираясь. Гарольд чувствовал, что долго ему не продержаться, но тут чьи-то могучие руки пришли ему на помощь. В воздухе мелькнул огромный кулак, затрещала лобная кость, горячая кровь хлынула из ноздрей — бык закатил глаза и тяжело рухнул в снег. Он дёрнулся несколько раз и затих.

— Мой король! Ты не ранен? — встревоженно спросил Рагнар.

Гарольд улыбнулся, утирая мокрое лицо.

— Всё в порядке, друг мой, — ответил он. — Телёнок немного заигрался. Ты подоспел вовремя.

— Ничего себе телёнок! — воскликнул Рагнар. Он, окончательно убедившись, что с его повелителем всё в порядке, стал стряхивать снег с его одежды, бурча что-то себе под нос. В этот миг к ним подбежала плачущая мать. Прижимая к груди ребёнка, она рухнула в снег и истерически закричала:

— Храни тебя Бог, мой лорд! Храни тебя Бог!

Гарольд погладил девочку по головке, та потянулась к нему ручонками. Король подхватил ребёнка и ласково спросил:

— Ты ведь уже не боишься? Правда?

Девочка испуганно взглянула на бездыханную гору мяса, ещё минуту назад грозившую смертью всему живому, и несмело улыбнулась. Гарольд передал её на руки заплаканной матери, одним махом взлетел в седло и коротко бросил Рагнару:

— Едем!

Крестьянка, схватив его руку, начала с жаром целовать.

— Как твоё имя, мой лорд? Я буду молить за тебя Пресвятую Деву Марию! — причитала она.

Король наклонился с седла и протянул несколько золотых монет.

— Это для малышки, — с улыбкой произнёс он и негромко добавил: — Благодари не меня, а Бога. И будь счастлива.

Затем он круто повернул коня и поскакал прочь.

— Где твои глаза, женщина! Это же наш король! — сердито крикнул Рагнар и, погрозив кулаком подбежавшему отцу семейства, понёсся вслед за повелителем.

Въехав во двор замка, Гарольд спешился, передал повод подоспевшему конюху и медленно направился во внутренние покой.

— Пригласи ко мне отца Альдреда! — приказал он на ходу Рагнару.

В то время когда король шёл по мрачным переходам замка, его дочь спустилась во двор.

— Здравствуйте, пёсики, — обратилась она к здоровенным волкодавам, обступившим её со всех сторон, — вот вам вкусные косточки.

Бросив собакам костей, Айя направилась на скотный двор, к своему любимому телёнку. Внезапно девочка почувствовала на себе чей-то пристальный взгляд. Она остановилась и обернулась — за ней со смущённым видом следовал юный Эйнар.

Айя отвернулась, накинула на голову капюшон отороченного мехом плаща и, круто развернувшись, двинулась к воротам замка. Юноша нагнал её, не зная, с чего начать разговор, он чопорно промолвил:

— Я рад приветствовать прекрасную леди Гиту!

— Здравствуйте, милорд, — тихо ответила принцесса.

— Куда изволите держать путь?

— Я просто гуляю.

— Вы позволите сопровождать вас?

— Сопровождайте.

Молодые люди миновали подъёмный мост и чинно двинулись по противоположной стороне рва. Галантный Эйнар смешно семенил ногами и заискивающе поглядывал на девочку, лихорадочно соображая, о чём бы поговорить.

— Прекрасная нынче погода, — неуверенно начал он.

— Да, неплохая. Только немного холодновато, — подавляя улыбку, ответила Айя.

Эйнар замолчал. Покраснев от напряжения, он подыскивал веские и значительные слова, но все умные мысли, как на грех, покинули его несчастную голову. Пауза затягивалась. В этот момент сердобольная Айя сжалилась над ним и пришла на помощь.

— Скажите, милорд, чему учили вас ваши учителя? — спросила она.

— О! Многому, Ваше Высочество! — радостно откликнулся Эйнар. — Я изучал латынь, риторику, Библию и даже... арифметику!

— Всему этому учат в Дании? — Айя удивилась.

— Увы, нет. Я изучал сии науки в землях франков, — пояснил юноша.

— Как бы там ни было, вы, милорд, широко образованны! — уважительно произнесла девочка.

— Что вы, что вы, Ваше Высочество, — засмущался Эйнар.

— Правда, правда, милорд... Когда-то Англия блистала своей образованностью. Теперь всё по-иному. Многие из наших танов с трудом читают и пишут.

Эйнар не смог сдержать самодовольной улыбки и в свою очередь спросил:

— А кто учит вас, леди Гита?

— Отец Альдред и королевский лекарь Соломон, — ответила Айя. — Отец Альдред очень мудр. У него хранится множество древних манускриптов. В этих книгах описываются удивительные события, происходившие много веков назад...

Принцесса бросила на Эйнара пытливый взгляд и продолжила:

— Святой отец рассказывал мне о могучем и таинственном Египетском царстве. О гордой Элладе и сказочном Востоке. О расцвете и гибели великого Рима. И о том, как наши предки завоёвывали Британию... Мы вместе с ним читаем тексты Платона, Благочестивого Августина, Беды Достопочтенного[21]и прочих древних мудрецов... Он разъясняет мне непонятные места в Священном Писании.

«Вот это да!» — подумал Эйнар, а вслух спросил:

— Эти тексты писаны по-английски?

— Часть из них переведена, а часть изложена на древних языках.

— Так вы, Ваше Высочество, кроме латыни владеете и греческим?

— Да, милорд, немного, — скромно ответила девочка.

— И датским, на котором мы с вами говорим! — восхищённо воскликнул Эйнар. — А чем ещё, кроме грамматики, вы занимаетесь? — заинтересованно спросил он.

— Риторикой и арифметикой, а в будущем святой отец обещал обучить меня основам геометрии и астрономии...

Айя замолчала и, остановившись, стала смотреть вниз, заметив на снегу какие-то необычные следы. Лёгкий ветерок играл с её локонами, донося до Эйнара нежный аромат девичьих волос. Юноша был на седьмом небе, он затаил дыхание, не смея прервать ход мыслей Айи. Он готов был стоять рядом с ней целую вечность, вдыхая этот пьянящий аромат. Никогда прежде он не испытывал такого блаженства. Ему страшно хотелось дотронуться до девочки, и он отчаянно боролся с этим, как ему казалось, низменным, но таким сладостным желанием.