Гарольд Храбрый - Борис Финкельштейн

— Видишь ли, друг мой, — с ноткой раздражения начал король, — датчане — это одна из самых боеспособных частей моего войска. Нравится тебе это или нет, но это так... К тому же большинство из них родилось в Англии и состоит в родстве с англосаксами...

Гарольд улыбнулся и, не скрывая иронии, закончил:

— Да и в моих жилах саксонская кровь перемешалась с датской. И что мне теперь делать? А, Сигевульф? Как её очистить?

Произнеся эти слова, он выжидающе взглянул на эрла. Тот молчал, не зная, что ответить.

— В нашем королевстве не должно быть и намёка на межплеменную рознь, — вновь заговорил Гарольд. — Если мы будем едины, никто не сможет нам угрожать. В противном случае англосаксонское королевство канет в небытие!

Он замолчал и внимательно взглянул на своих вассалов. Те размышляли над услышанным.

— Что вы притихли? — усмехнулся король. — Испугались герцога?

— Ну уж нет! — рыкнул Леофвайн. — Справились с датчанами, справимся и с ним!

— Это точно! — поддержал Гюрт.

— Раздавим как клопов! — вскричал юный Хакон.

— Развоевались, — рассмеялся Гарольд...

Король пребывал в бодром расположении духа. Он сделал свой выбор, и все сомнения и тревоги его оставили.

— А что, друзья мои, не пора ли нам подумать о наших желудках? — обратился Гарольд к приближённым.

— Ещё как пора! — вскричал Леофвайн. — Ещё немного и, клянусь Вотаном, я умру с голоду!

— Тогда вперёд! — Гарольд направился к выходу. — Рагнар! — бросил он на ходу. — Вели послать за дамами и нашим гостем! (Король имел в виду юного ярла Эйнара, прибывшего к его двору из Дании).

Оживлённо переговариваясь, члены совета во главе с королём двинулись навстречу аппетитным запахам, разносившимся по всему замку. Шумная процессия миновала длинную галерею и вскоре достигла пиршественного зала. Король прошёл к верхнему столу и уселся посередине, его вассалы расселись на своих привычных местах. Через некоторое время в зал вошли королева Эльгита с дочерью, принцесса Айя и красивый юноша лет шестнадцати — ярл Эйнар. Гарольд дождался, пока они сядут, после чего кивнул архиепископу Стиганду:

— Начинай, святой отец.

Старик неспешно прочёл молитву. Святые отцы, леди Эльгита и девочки негромко вторили ему, остальные сидели с постными, скучающими лицами.

— Амен! — закончил архиепископ, и знатные сеньоры, наскоро омыв руки в сосудах, разносимых слугами, радостно набросились на еду.

Гарольд ел и пил неторопливо и сдержанно, ему прислуживал Рагнар. Оруженосец расположился за королевским креслом и внимательно следил за тем, чтоб блюдо и кубок, стоявшие перед его властелином, были полны. Время от времени Гарольд отрезал ножом кусок мяса и передавал Рагнару, иногда подносил телохранителю свой кубок, и тот почтительно отпивал из него.

Что же касается королевских вассалов, то они, нарушая норманнские обычаи, насаждавшиеся Эдуардом, ели жадно и много. Хватая руками огромные куски мяса, они разрывали их своими крепкими зубами и, почти не разжёвывая, проглатывали. Жир стекал по их усам и бородам и капал на столешницу и одежду. Саксы обсасывали пальцы, громко рыгали и обильно запивали пищу элем и мёдом.

Утолив первый голод, они, распустив пояса, не спеша ковыряли в зубах, раздумывая, что бы ещё съесть, благо слуги бесперебойно подносили к столам всё новые яства. Иногда пирующие швыряли кости огромным охотничьим псам, лениво бродившим по залу.

Принцесса Айя сидела, скромно опустив глаза, и почти не притрагивалась к еде. Юный Эйнар ел очень рассеянно: он не сводил восхищенных глаз с нежного личика девочки. Айя, чувствуя на себе его пристальный взгляд, смущалась и краснела.

Граф Леофвайн насмешливо поглядывал то на племянницу, то на гостя. Не удержавшись, он громко воскликнул:

— Что, славный Эйнар, видно, наша девочка поразила тебя в самое сердце?

Саксы грубо захохотали, широко раскрывая рты. Эйнар поперхнулся от неожиданности и выронил двузубую вилку, а Айя ещё ниже опустила пылающее личико.

— Ладно, друг мой, не смущайся, — добродушно продолжил Леофвайн. — И я бы не устоял перед такой красавицей!

Его слова сопроводил новый взрыв хохота. Айя закрыла пунцовое лицо ладошками, вскочила из-за стола и выбежала из зала. Пирующие проводили её смехом и шутками.

— Ваша дочь дурно воспитана, — улыбнулась королю леди Эльгита. — Ничего, мы это исправим.

— Я попросил бы вас, миледи, впредь не упоминать о моей дочери в таком тоне! — отрезал тот.

— Но... — начала было Эльгита.

— Я неясно выразился?! — Гарольд смерил жену холодным взглядом. Та поджала губы и сочла за лучшее промолчать, ибо почувствовала, что этот разговор может плохо кончиться.

Меж тем Эйнар сидел ни жив ни мёртв, не зная, как реагировать на шутки, сыпавшиеся на него со всех сторон. Эрл Сигевульф, похлопав его по плечу здоровенной ручищей, добродушно подбодрил:

— Не смущайся, друг! Дело житейское!

И в тот момент, когда несчастный Эйнар попытался было проглотить кусок мяса, эрл ехидно заметил:

— Юношам надо есть побольше мяса. Чтоб были силы любить девушек!

Эйнар, чуть не подавившись, залился ярким румянцем, а окружающие снова захохотали. Тем временем король пришёл на помощь датчанину.

— Эй, Сигевульф! Оставь гостя в покое! — прикрикнул он. — И смотри не лопни от обжорства!

Гигант удовлетворённо помял тугой живот и ответил:

— Мой король, здесь ещё много свободного места. — Он громко рыгнул и закончил: — В сытом теле крепкий дух.

— Не богохульствуй, сын мой! — назидательно заметил архиепископ Стиганд, но подвыпивший сеньор пропустил его слова мимо ушей.

— Мой король! — заорал он. — Посмотри на своего еврея! Он так мало ест, что его можно перешибить одним взглядом!

Соломон действительно ничего не ел. Вера отцов запрещала ему прикасаться к «нечистой» пище. Он лишь пил родниковую воду, налитую в его кубок. Гарольд разрешил ему питаться отдельно, теперь же лекарь делал вид, что участвует в общем застолье. Услышав реплику эрла, Соломон смутился и не нашёл что ответить.

— Оставь его, Сигевульф, — попытался урезонить буяна граф Гюрт. — Лучше съешь вот эту сочную поросячью ножку.

Однако Сигевульф не унимался, ему хотелось «разрядки» после напряжённого дня.

— Соломон! — крикнул он. — Полагаю, у твоего Бога есть куда более важные дела, чем следить за тем, что ты ешь и пьёшь!

Еврей побледнел, недобрый огонь зажёгся в его глазах.