Планета супербарона Кетсинга - Виталий Заяц

Они медленно шли по летнему городу, описывая огромную дугу – от центра вниз, к водохранилищу, вдоль набережной, вверх вдоль рельсов, по которым давно не ходили трамваи, через парк около цирка, еще через несколько парков, назад мимо истребителя МиГ-21, почему-то служившего памятником летчикам Великой Отечественной. Лера жила на улице Ворошилова в старых пятиэтажках, построенных в незапамятные времена, называвшихся хрущевками и носивших славу жилья для бедных. Только кого в двадцать лет это интересует? Девушка чмокнула Вока в щеку, что показалось очень приятным…

Следующим вечером они обнимались в кино, а потом Вок уехал на сборы. Вернувшись через три недели, тут же отправился на Ворошилова, нашел квартиру на четвертом этаже. И вот везение, открыла ему сама Лера. Вернулся? Здорово! Как съездил? Нет, сегодня занята. И завтра тоже. Наверное, и послезавтра.

Вок медленно спускался по серой бетонной лестнице, дышал кошачьими запахами и переживал. Почему ей стало неинтересно? Ругал обстоятельства – надо же было совпасть, такая девушка и поездка на сборы. Не уехал бы, остался – все пошло бы иначе. Потом, когда влюбленность прошла, месяца через два, а может, и совсем через другое время, вспоминал. И не мог вспомнить – а какая? Круглая прическа, глаза, блузка, юбка, маникюр и веселый голос. Так и не узнал, поступила ли она в университет и стала ли стюардессой. Только грусть осталась об упущенном, и то только когда вспоминал этот эпизод. Раз в год вспоминал? Реже?

Почему мысли перескочили с баронского дома на давно забытую Леру? Непонятно. Так, наверное, голова устроена. Но дом никуда из головы не делся, хоть и перемешался со стюардессой, с авиацией. Уже ночью приснился сон, в котором Вок устроил на крыше вертолетную площадку. Проснувшись, он долго лежал в постели, смотрел в закопченный потолок. Почему потолок закопчен? Ни печи, ни камина в комнате не было. Может, многие поколения читали здесь при свечах? Пожалуй, с таким узеньким окошком даже днем для чтения свечи бы понадобились. Но интересно – книг Вок до сих пор не встречал в этом городе, и свитков, кстати, тоже не видел. Есть здесь вообще письменность? Непонятно.

Мысли вернулись к вертолетной площадке и съехали на вполне здравую идею. Может, нарисовать на крыше что-нибудь, что сумеет узнать осьминог? Красную звезду, или знак НАТО, или символ мира. Да пусть даже эмблему «мерседеса» – какая разница. Главное, понятно будет, где Вока искать, если что, а для местных – обычный орнамент, украшение. Кстати, дом-то самый большой на площади, неоткуда баронскую крышу разглядывать, при отсутствии у данной цивилизации вертолетов и авиации в целом. Идея понравилась, и Вок решил немедленно удостовериться в недоступности крыши для посторонних взглядов. Оделся и отправился вверх по лестницам.

Ветер свистел уже на чердаке. Буря? Высунулся в окно, встал на четвереньки – снаружи дуло по полной программе, дождь не лил, но низкие тучи проносились с кинематографической быстротой. Похоже, климатические катаклизмы на этой планете случались чаще, чем в земных книжках про приключения пиратов.

Почти над самой головой с криками промчалась стая птиц, Вок вспомнил анекдот про определение скорости ветра по их полету, но было поздно разглядывать, вперед хвостами летели пернатые или все-таки назад. Решил, что летят кубарем, и собрался забыть об орнитологии. Однако забыть не дала крылатая тварь, неожиданно отделившаяся от стаи. Она не кричала, держалась гораздо ниже остальных и, не справившись с управлением, врезалась Воку в плечо. Пожалуй, стоял бы не на четвереньках, и с крыши свалиться бы удалось. Птица заверещала неразборчиво, точнее – неразборчиво зазвучал голос осьминога.

Вок отметил, что тот его нашел без всяких рисунков на кровельной черепице, а сам он так и не научился отличать в массе пернатых один-единственный вид – дронов обыкновенных инопланетных. Вернулся на чердак, где ветер меньше мешал беседе. Ударом, видимо, повредило говорильное устройство машинки, только попытки с четвертой удалось разобрать, что осьминог требует его к себе, и чем скорее, тем лучше. Зачем такая срочность, птица то ли не знала, то ли выговорить была не способна. Убедившись, что сообщение воспринято адресатом, выпрыгнула в окно и была унесена ветром. Вок вспомнил странствующих монахов, решил, что в этот поход обязательно возьмет веревку для скалолазания, и отправился вниз завтракать и собираться.

Выехали через два дня – буря заставила отложить экспедицию. Получать удовольствие от верховой езды Вок не научился, но хотя бы был готов к ощущениям. Покачивался и размышлял, даже мечтал в каком-то смысле. Например, о том, что имиджу спрутова корабля не повредила бы стюардесса, да, неплохо было бы встретить там стюардессу с веселым голосом. Усмехнулся – отсутствие женщин сказывается, кстати, почему их вообще так мало на улицах города? По домам сидят или еще какая-то причина? Хотя случайные прохожие везде одинаковы – что в Воронеже, что в этой столице без названия, красивых девушек среди них лишь малая часть.

Чуть привыкнув к местной манере одеваться, Вок перестал обращать внимание как на пеших, так и на редких конных. Пожалуй, оборачивался взглянуть только на тех, кто очень уж блистал роскошью – шествовал со слугами и сопровождающими; но много ли таких встречалось на улицах?

Знакомая дорога знакомой не выглядела, на ней лохмотьями валялись вырванные с корнем кусты, тряпки и щепки непонятного происхождения. Один раз наткнулись на дохлую лошадь, запряженную в оглобли, остатков телеги поблизости не наблюдалось. Мысли вернулись к местному климату – вторая поездка, и опять атмосферный катаклизм. Это даже не считая странных волн, обеспечивших отбытие водолазов. Но в прошлый раз особых последствий, кроме уничтоженного парома, не наблюдалось, теперь же разрушения наличествовали повсюду.

Вок сильно сомневался в какой-нибудь возможности пересечь реку, но все-таки решил попытать счастья – очень уж далеко получалось ехать вкругаля. Счастье улыбнулось, как оказалось, восстановительные работы на переправе еще и не начинались, зато население энергично зарабатывало, меся воду веслами разнокалиберных лодочек. Польза от этого была не очевидна ввиду значительного общего веса экспедиции – из-за срочности вызова свиту Вок посадил в седла. Маркс, организовывавший транспорт и экипировку, политкорректно подогнал одного коня достойного рыцарского размера, сам же с тремя солдатами ехал на животных не в пример мелких. А может, разница в лошадиных размерах объяснялась не уважением к графскому достоинству, а уважением к собственному карману проворного оруженосца? Туда наверняка ушла разница в оплате.

Несмотря на крайне легкий вид сиротских лошаденок, найти посудину на пятерых конных не удалось, переправлялись поодиночке. Воку, конечно же, «повезло» – посреди реки рыцарскому коню взбрело в голову побрыкаться. Лодчонка закачалась, успокоить сельхозскотину Вок даже не пытался, да и не знал, как это делать. Паникерски расстегнул ремни доспехов, приготовившись спасаться вплавь. Плавсредство подпрыгивало, лошадь нервничала и дергалась еще размашистее, похоже, решила найти предел, после которого посудина перевернется. Сидевший на веслах мужик с опасением смотрел на клиента. То ли плавать не умел, то ли лодку жалко было. Впрочем, неудивительно, берег просматривался довольно далеко, и сам Вок, при всей спортивной подготовке, не был уверен, что доберется. Со своей-то не совсем работоспособной ногой. Лодка черпнула бортом, чтобы не выпасть, пришлось ухватиться руками за скамейку. Вдруг мужик решился, выдернул весло из воды и со всей дури ударил им нарушителя судовой дисциплины по морде. Конь тут же перестал безобразничать, замер на месте и захлопал ресницами, будто не он только что чуть не утопил судно с экипажем и пассажирами. Мужик опустил весла в воду, потом опустил руки и голову – ждал неминуемого возмездия за оскорбление графского имущества. Вок растерялся, по протоколу он, видимо, должен был тут же укоротить дерзкого простолюдина посредством меча. Но, по совести, надо было благодарить. Вок решил держаться золотой середины, рявкнул: «Греби давай, а то платы не получишь!» Радостный спаситель замельтешил веслами.