Записки карманника - Заур Зугумов

Есть женщины, для которых любовь столь же священна, как вера. Отдаваясь влечению сердца, такие женщины предпочитают развалившуюся хижину бедняка царскому дворцу, простого, одетого в лохмотья пастуха они не променяют и на царевича. Всем своим существом они стремятся к одной цели и, если эта цель оказывается недостижимой, они на всю жизнь избирают страдание. Наташа влюбилась, и сердце подсказывало ей, что она любит достойного и благородного человека. Она так и сказала Мишане: «Если бы ты был таким нехорошим, то ни за что бы не прыгнул сломя голову в ледяную прорубь, рискуя своей жизнью, чтобы спасти детей». Это была логика нормального человека и, как всё гениальное, она была проста и точна.

Что мог сказать ей в ответ босяк, который и подниматься-то с кровати не мог без посторонней помощи? Он стал уповать на Бога и, как показало время, это был правильный выбор. Всевышний был на его стороне.

Наташа обещала немедленно поговорить с отцом. В сложившейся ситуации это было единственно верным решением. Забежав на несколько минут домой, чтобы повидаться с матерью и детьми и взять документы, она в тот же день отправилась в Москву. Поистине, если женщина симпатизирует мужчине или тем более любит его, то чувства эти лишь удесятеряются от ощущения опасности, грозящей ему.

Разговор с отцом был непростым. Когда он внимательно выслушал доводы и просьбы своей единственной дочери, то был поражён глубиной её чувств к этому, как он уже успел выяснить, вору и беглецу, но виду не подал. Уж что-что, а владеть собой этот человек умел в совершенстве. Наталье было двадцать семь лет, она была уже взрослой женщиной, матерью двоих детей, а он только сейчас заметил это. Он хорошо помнил, как когда-то, вроде не очень давно, соседский мальчишка таскал её портфель из школы, как она встречалась в институте с сыном его лучшего друга, наконец, прекрасно помнил её свадьбу, но всё же что-то он пропустил.

Так редко заставая отца дома, Наташа тосковала по нему и, конечно же, очень его любила, делясь с ним буквально всем, что может доверить девичье сердце отцу. Они были друзьями и генерал думал, что знает своего ребенка, но, оказывается, ошибался. Он даже не подозревал, какая глубина чувств, сколько страсти, огня и женской верности таится в сердце его дочери. Как она полюбила этого бродягу, можно было только диву даваться!

Генерал прекрасно понимал, что сделает теперь всё от него зависящее и поможет спасителю своих внуков обрести свободу и новое имя. В конце концов, это был его долг. Но по профессиональной привычке всё же решил ещё раз просчитать свои действия и не спешить. После затянувшейся паузы он задал ей лишь один вопрос:

– Откуда тебе известны такие подробности из его жизни, Наташа?

– Он сам мне обо всём рассказал, – не отводя взгляда в сторону, ответила она отцу.

Сомнений больше быть не могло – любовь была взаимной. Иначе, зачем ему было допускать незнакомую ему, по сути, женщину в своё прошлое, в своё сердце? Генерал уже знал всю подноготную Дуче и прекрасно понимал, что такие люди и в огне не горят, и в воде не тонут. Лишь любовь может растопить их и превратить в ничто.

Он опять задумался, но ненадолго. Ему всё больше и больше нравился этот молодой человек, хотя он видел его всего лишь раз в жизни, да и то лежащим в палате без сознания. Ход его мыслей прервал пронзительный телефонный звонок.

– На столе лежит бланк с вопросами. Возьми его и поезжай домой. Пусть твой благоверный ответит на них, только учти, мне нужна абсолютная правда. Отдай заполненный бланк матери, и ждите, – сказал генерал, зажав на секунду трубку телефонного аппарата огромной ладонью, а затем, отвернувшись, начал разговор с невидимым собеседником на английском языке.

Наташа знала своего отца и его работу и поняла, что на сегодня беседа закончена. Утром она вновь была в больнице и рассказала Мишане о своей поездке и разговоре с отцом. Что ж, делать было нечего и Муссолини, уже вдвоём с любимой, стал ждать, как же ляжет карта.

Ждать пришлось мучительно долго. После того телефонного звонка генерал срочно уехал куда-то в командировку и лишь через месяц смог выбраться в Ленинград. Один Бог знает, что они только не передумали, ожидая его. Мишаня к тому времени шёл на поправку и через несколько дней его обещали выписать из больницы.

Он уже несколько раз побывал у Наташи в гостях, поближе познакомился с её матерью и даже умудрился понравиться ей. Она взяла отпуск за свой счёт и оставалась с внуками. Мать уже знала, какого зятя уготовила ей судьба, но ничего не могла поделать с собой: слишком уж велика была любовь к единственной дочери. Да и парень, говоря откровенно, тоже нравился всё больше и больше. Ну а про детей и говорить было нечего. Они сразу же полюбили своего спасителя так, будто он и вправду был их родным отцом.

Разговор с генералом был деловым и недолгим. Такие люди как он не привыкли к продолжительным беседам, да и урка был не словоохотлив. Для начала генерал обрадовал Мишаню, показав ему копию документа, из которого следовало, что вор по кличке Муссолини при попытке к побегу был застрелен конвойным таким-то. К документу прилагалась фотография неизвестного утопленника, акт судебно-медицинской экспертизы и еще какие-то записи.

– Так что Слатова Михаила Анатольевича больше на этом свете не существует, – проговорил генерал, протягивая Мишане потертую метрику. – Теперь вас зовут Кузьмин Анатолий Николаевич. Так будет привычней, ведь это имя и отчество вашего отца, не так ли? Что касается паспорта, то он будет готов только после операции…

– Какой операции? – не удержавшись, спросила отца Наташа.

– Пластической, – коротко ответил ей отец. – Со столь яркой отметиной на лице он не сможет появляться на улице. От него на версту, прошу прощения, прёт вором. Послезавтра за вами заедут мои люди и сопроводят вас в один из филиалов нашей больницы. От вас требуется лишь одно – не открывать свой рот. Но, думаю, это требование вас не обременит. Кстати, о вашем отце… Слатов Анатолий Николаевич геройски погиб под Брестом и похоронен в братской могиле вместе с остальными защитниками крепости. Думаю, вам, молодой человек, не следует об этом забывать.

Операция прошла удачно. От былого шрама не осталось и следа. Теперь Мишаня в полной мере превратился в Анатолия, сменив вместе с документами и внешность. Его заикание со временем тоже исчезло.

За несколько месяцев Анатолий превратился в прилежного ученика и заботливого отца семейства. Наталья порой диву давалась, как у него всё получалось. Образование у босяка было ниже уровня церковноприходской школы, ведь учился-то он урывками: то в госпитале после ранения, то в детских домах и приёмниках-распределителях, так что мог лишь читать да писать. Но это не мешало ему готовиться к поступлению в институт. Он оказался усидчивым и настырным учеником. Конечно же, ему помогала любимая женщина.

Благодаря неожиданной удаче, иной раз выпадающей на долю тех, кого долгое время угнетала жестокая судьба, Дуче мог достигнуть невиданных успехов в жизни. Он прекрасно понимал это, поэтому и пытался, как мог, не упустить свой шанс.