Отражение. Зеркало отчаяния - Галина Гончарова

– А почему он назвал тебя Малечкой?

– Потому что Кшесинская, блин!

– Кто?

– Я тебе потом расскажу и покажу. Обещаю…

– А почему тебе не нравится, когда тебя так называют?

– Вот посмотришь – и поймешь.

– Хорошо, ты обещала. Что у нас теперь по плану?

– Вторая фирма. «Эльвира».

Вторая фирма располагалась в старом доме сталинской постройки. Вход со двора…

Под офис была переделана жилая квартира. Двухкомнатная, не слишком большая… одна ее комната. Вторая, видимо, была жилой для хозяйки.

Сухопарая женщина лет сорока доброжелательно поглядела на Матильду.

– Что ж, здесь еще не все потеряно.

– Правда?

– Наша продукция из любого сделает человека…

– Мне не нужна продукция, – вежливо перебила Матильда. – Я ищу место секретаря…

– Вот и прекрасно. Вы сможете рассказывать посетителям об исключительно натуральной…

– Весовой китайской лапше.

Матильда развернулась вторично и вышла из квартиры, на прощание мстительно хлопнув дверью.

– Только время зря потеряла. Селедка вяленая!

– Почему ты ругаешься?

– А это распространение…

– Что?

На объяснение основ сетевого маркетинга для Малены ушла вся дорога до третьей фирмы. Герцогесса слушала внимательно, вздыхала…

– Как у вас все сложно!

– Так и у вас не проще.

– Увы…

В третьей фирме девушек ожидал лохотрон. Требовалось оставить залог за материал и этот материал перерабатывать.

То есть – Матильде вместо работы секретарши предложили пробирку с веществом и список из сорока операций. К примеру, варить при сорока градусах – шесть минут двадцать секунд, помешивать – восемь кругов по часовой стрелке… Если их выполнить правильно, то получалась основа под натуральный крем…

Матильда, недолго думая, откупорила пробирку, понюхала, капнула пару капель на ладонь…

– Прогорите. Возьмите что-то другое вместо бензина, у него слишком характерный запах…

– Между прочим, все крема делаются на основе парабенов, – обиделся «директор».

– Между прочим, здесь не Москва. Концентрация идиотов на квадратный метр ниже…

И в четвертой фирме, где Моте недвусмысленно предложили опробовать диван в кабинете директора, девушке тоже не понравилось отношение начальства. Ведь что такое секретарь?

Это кофедавалка![11]

Вот и давай… кофе!

Матильда решила, что этот вариант ей не подходит.

В пятой фирме человека уже приняли, в шестой держали место «для своего», а объявление дали, чтобы биржа труда не цеплялась, в седьмой…

К концу дня у Матильды гудели ноги, а Мария-Элена только головой качала:

– И как ты так можешь легко… с людьми?

– Так ведь люди же. Не звери, так что сразу кусаться не будут. Завтра опять пойдем?

– Обязательно. А ты мне покажешь эту… Матильду?

– Хорошо…

Матильда притащила побольше вкусняшек, плюхнулась на диван перед телевизором и щелкнула мышкой, переключая с телевизора на комп.

– Итак, Матильда Кшесинская…

Малена молчала во время фильма. Молчала потом.

И молчала так потерянно, что Мотя не выдержала первой.

– Малечка, ты чего?

– Я… Мотя, как они могут?

– Что?

– Если бы про нашего короля…

– Дай догадаться? Повесили бы режиссера?

– Нет. Колесовали после пыток.

Матильда от души фыркнула.

– Лучший метод критики, про который я слышала. И так снизит число бездарностей… Малечка, у нас – демо-кра-ти-я. То есть шавка может лаять что хочет, пока не подвернется под ноги слону. Ну… под карету герцога, чтобы тебе было понятно.

– Это же ужасно!

– Почему?

– Ну… о царе… так…

– Знаешь, пару веков тому жил у нас один царь. Имени не помню… так вот. В кабаке солдат напился, орал, что плевать на царя хотел и прочее…

– И что с ним сделали?

– Царь распорядился выпустить его из тюрьмы и передать, что он тоже на солдата плевать хотел[12].

– У нас не так…

– А у нас вот – так…

Матильда и не ожидала такого эффекта. Но Малена где-то внутри вдруг разразилась слезами.

– Малечка! Ты что?

– Тильда. Ты просто не понимаешь, какие вы счастливые…

– Разве?

Вот Матильда в этом сомневалась, и сильно.

– Ты можешь работать, жить одна, содержать себя и не стать продажной девкой, да и к этому у вас иначе относятся, ты можешь говорить, что хочешь, спокойно ходить одна, поехать в другой город…

– На все есть ограничения.

– А у нас этого нет. И никогда не будет, никогда! Я просто не доживу… и замуж ты можешь выйти спокойно, за кого захочешь…

– И вляпаться, как моя мать.

– Думаешь, у нас так не бывает?

Матильда и не сомневалась. Еще как бывает!

– Меня могут просто прибить… – вздохнула она.

– Но и меня – тоже?

– И у вас мужчина – не просто буква «М» в анкете и туалете…

– А у вас таких нет?

– Есть. Но мало…

– Видимо, таких всегда и везде – мало…

Матильда поняла, что подруга чуть успокаивается, и постаралась мысленно передать ей свою поддержку.

Мария-Элена теперь не одна.

И врагов мы прогоним, и с проблемами разберемся, что с твоими, что с моими, и вообще… чего унывать-то? У нас еще не худший вариант!

Вот порешаем все – и даешь феминизм в отдельно взятой Аллодии? Или сразу на всей Ромее?

Малена слушала подругу и постепенно успокаивалась. Рядом с Матильдой совершенно не получалось долго переживать, страдать и ныть. Девушка заражала своим оптимизмом не хуже, чем гриппом. Действительно, и чего она расклеилась? Ведь она-то герцогесса! Все больше свободы, чем у кухарки или крестьянки…